Святослав, князь курский - [48]

Этого напора и удара киевские дружинники, лишившиеся под-держки конных полков, не выдержали и стали спешно отступать к цен-тру, сбиваясь под стяги своего князя.

Что думали в эти минуты новгородцы и их князь Святослав, ска-зать трудно, но что Юрий Владимирович, князь ростовский и суздаль-ский с горечью подумал о том, что сам же нарвался на те же самые грабли, на которые прошлой зимой с его умелой подачи «наступили» новгородцы, это уж точно.

Когда же до Ярополка дошло, что его рать почти полностью окру-жена черниговцами, северянами и новгородцами, он приказал трубить сбор, сзывая всех уцелевших под свой стяг, чтобы единым кулаком про-рваться из создавшегося котла. Отступление было тяжелым, но все же киевлянам удалось вырваться с поля сечи и отойти на безопасное рас-стояние, потеряв при этом сына греческого царевича Леона, Василька Леоновича, внука Владимира Мономаха от его дочери Марии. Не оста-навливаясь, не подбирая раненых и убитых, предоставив право распоря-диться их судьбой победителям, остатки киевских и ростово-суздальских дружин повернули к Киеву. А некоторое время спустя на место закончившегося сражения возвратились конные сотни киевских воевод, рассеявшие удиравших половцев и решившие порадовать своей победой над ними великого князя и его братьев. Не ожидая подвоха, они без опаски въехали в самую гущу черниговских полков, в мгнове-ние ока были окружены. Сопротивляться было бесполезно, и воеводы, кляня себя на чем свет стоит и смиряясь с позором, со всеми оставши-мися в живых дружинниками сдались на милость победителя.

Это радостное для всех черниговских князей сражение случилось 3 августа, а 8 августа Ярополк со всеми Владимировичами под плач киев-лян, узнавших о поражении своей рати и гибели многих сродственни-ков, с поникшей главой въезжал на Подол. Однако и его противники — черниговские князья и Давыдовичи — победу не праздновали: не до того было. Всеволод Ольгович, перейдя Десну, вел свои воодушевленные дружины на Киев, спеша по горячим следам закрепить плоды только что добытой в бою победы. Он остановился, когда достиг стен Вышго-рода.

— Что станем делать? — собрав князей на совет, спросил Всеволод.

— Брать Вышгород! — тут же заявил нетерпеливый Игорь. — Или по-вернуть на Переяславль, оставшийся без поддержки киевских дружин.

— Надо мира просить у великого князя, — посоветовал Владимир Давыдович, князь северский, как всегда, рассудительно, — пока на на-шей стороне сила. Мир просить и новые вотчины. Потом будет позд-но…

— Мне вотчин тут никаких уже не надобно, — высказался Святослав. — Или идем на слом Вышгорода, пока мои новгородцы еще разгорячены победой и готовы хоть с чертом лысым сражаться, или я ухожу, так как, поостыв, их на штурм вести бесполезно, себе во вред. Я хоть и недавно на новгородском столе, но на народ этот насмотрелся…

— Вышгород нам не взять — слишком стены высоки, — твердо, как о решенном, заявил Всеволод Ольгович. — Будем просить мира у великого князя. А чтобы он был посговорчивей, выжжем все окраины.

— Тогда я с дружиной в Новгород, — сказал Святослав. — Дела ждут…

— Дела-а-а, — протянул с подначкой Игорь. — Знаем мы твои дела: зазноба новая ждет. Вот и все дела!

— А хотя бы и так, — не стал отнекиваться Святослав, — вам-то какая разница? Раз не будет штурма Вышгорода, я увожу своих новгородцев. Если возникнет нужда — зовите. Приду. С новгородцами или без них, но приду обязательно.

Посланные Всеволодом Ольговичем послы к киевлянам возврати-лись, не уладив дела.

— Ну, что ж, — решил черниговский князь, — будем действовать по намеченному плану и повел дружины на Киев. К концу декабря он, пе-рейдя Днепр, взял Триполь и Хлянь. А, опустошив и разорив их, про-шелся огнем и мечом до земель Древлян. Потом повернул дружины и встал на реке Лыбеди, куда пришли и киевские ополченцы. Однако от-крытого сражения ни та, ни другая сторона не желала, сведя все на пе-рестрелку лучников. От перестрелки этой толку было, как от козла мо-лока: одна трата стрел, да небольшие царапины зазевавшихся ратников. В конце концов, такое противостояние стало надоедать половцам, вновь возвратившимся в войско Всеволода, и они начали жечь окраины Киева. Это привело к тому, что уже сам митрополит Михаил стал просить ве-ликого князя пойти на мир с зятем, уступив его требованиям. А требо-вал Всеволод не мало: Курск с Посемьем и еще кое-какие городки по Суле и Пслу.

12 января 1137 года, через 4 месяца после победной битвы на реке Супое, мир между Ольговичами и Мономашичами был заключен. Вели-кому князю пришлось выделить племянникам Мстиславичам их уделы, которые им и так причитались по завещанию отца их Мстислава Вели-кого. И которых они из-за алчности дядьев своих чуть не лишились. Кроме того, к Черниговскому княжеству отходил ряд городков и волос-тей, прежде принадлежавших Переяславскому княжеству. Среди них был порубежный со степью Курск, пристроившийся своей крепостью и обширным посадом на мысе в устье реки Кур, впадавшей в Тускор,[89] который тут же был Всеволодом передан брату Глебу в удел вместе с другими городками Посемья. Игорю Ольговичу отдан был на кормление Городец, от которого Игорь тут же надменно отказался, требуя себе Стародуб и городки в Вятичах. «Не желаю Городца, — заявил Игорь бра-ту. — Это курам на смех, а не удел… Дай Стародуб с городками в Вяти-чах или, вообще, ничего не давай, раз для кровного брата ничего поря-дочного найти не можешь».