Святослав, князь курский - [12]
Кроме копий и сулиц, самым распространенным оружием у про-стых воинов были топоры и всевозможные палицы, а проще говоря, дубовые или грабовые дубины, иногда окованные железными пласти-нами да обручами и снабженные железными же шипами для пущей раз-рушительной силы. Чтобы не потерять палицу в бою, она имела специ-альный сыромятный ремешок, надеваемый на кисть руки. Нередко можно было видеть у воев за поясами кистени — очень удобное оружие во время ближнего боя.
Многие ратники, как пешцы, так и комонные, имели луки и колча-ны со стрелами — для дальнего боя. А вот мечей у простых воинов-кметей было мало, в отличие от княжеских гридней и старших дружин-ников. Это вызывало интерес у Святослава, и он, не удержавшись, как-то спросил воеводу Петра, почему это так происходит: «Неужели кмети с мечом обращаться не умеют?» — «Уметь-то, может, и умеют, да где им взять векш и кун, не говоря уже о гривнах, чтобы меч себе купить? — вопросом на вопрос отозвался воевода, спрятав легкую усмешку в пу-шистой бороде. — Хороший меч, почитай, целого коня стоит. Да и куют-то его не в один день, а чуть ли не год, а то и два… К тому же смердам всегда привычней топором или дубиной управляться… а еще лучше — оглоблей: захвату больше».
Святослав решил в дальнейшем от вопросов воздерживаться, луч-ше самому больше примечать, что к чему, чай, на плечах голову имеет, а не пивной котел.
Если мечи были в основном у княжеских дружинников да у воев из городских ополчений, люда ремесленного, разбитного и хваткого, то щиты, неотъемлемый атрибут индивидуальной защиты, имелись почти у всех. И опять же — у дружинников они были одной формы и единого поля, больше всего каплеобразных да червленых, а у простых воев — всевозможных форм и конструкций. От легких прямоугольных, плетен-ных из ивовых прутьев и обтянутых для пущей прочности толстой сви-ной кожей, до круглых, выкованных из бронзы или меди. Словом, что Бог послал или чем удача наградила в предыдущих стычках со степня-ками да и другими врагами, частенько набегавшими на Русь в поисках легкой наживы, но терявшими тут вместе с незадачливыми главами своими и воинские доспехи.
Основной костяк конного войска, как и следовало ожидать, состав-ляли конные хорошо обученные и вооруженные княжеские дружинни-ки. Но все же большинство всадников составляло ополчение, собранное из смердов-хлебопашцев.
Святослав слышал от старших братьев, что когда во время снема-съезда русских князей зашел разговор брать или не брать с собой в по-ход лошадок смердов, то многие князья и бояре-вотчинники поначалу ратовали за то, чтобы лошадок у сельчан не брать. «Лошадок могут по-бить да покалечить, — сетовали они, — и как тогда оратаю весной в поле ратаяти?»[43] На что князь переяславский резонно заметил: «Если вы сей-час пожалеете смерда и его лошадь, то весной придет половец, убьет стрелой этого же оратая, заберет его лошадь, угонит в рабство жену и детей, а гумно сожжет. Что на это скажете?» Князья и бояре перегляну-лись друг с другом, помялись, помялись, понимая справедливость слов Владимира Всеволодовича, да и решили из двух зол выбрать меньшее. Вот и получилось, что в конном русском воинстве рядом с кольчужны-ми и закованными в крепкие пластинчатые латы дружинниками оказались и безбронные, прикрытые только свитками да зипунами деревен-ские, более привычные к сохе и плугу, мужики да парни. А к чисто-кровным жеребчикам вороной да гнедой масти, на которых горделиво восседали дружинники, добавились коняшки и кобылки бурой, соловой, чалой, саврасой, чубарой да пегой мастей. У великого же князя киевско-го под седлом находился вообще серый жеребчик — краса и гордость Святополка.
На берегах заснеженной Голтвы в среду четвертой седмицы вновь собрались воедино, сотворили благодарственный молебен и, дав отдых пешцам, снова двинулись в путь, держа направление в сторону Донца.
— Так мы всю степь пройдем, — горяча гнедого коня, сетовал Свя-тослав перед братьями, — и ни одного половца не встретим. Что ж это они… как зайцы разбежались… Ищи-свищи теперь их в поле…
— Это, брат, они тебя испугались, — зубоскалили старшие Ольгови-чи, забавляясь отроческой непосредственностью Святослава, чтоб хоть этим однообразие похода нарушить, — уж очень ты грозен и сердит, с какой стороны ни посмотри!
Святослав не обижался. С него от братских шуток не убудет. Только бы не расспрашивали о его постельных делах с половчанкой Еленой или же сами не рассказывали со скабрезными подробностями про свои похождения с наложницами. Тогда румянец стыда покрывал его обветренные на ветру и морозе, но еще довольно нежные щеки. Он впервые был в настоящем воинском походе, поэтому строго придерживался на-ставлений, данных еще батюшкой в Чернигове: свою дружину не поки-дать ни под каким видом. Другие князья, даже его кровные братья, нет-нет, да и отлучатся с коротким визитом к киевским, переяславским либо смоленским сродственникам парой слов перекинуться. Но только не Святослав, хотя и ему очень хотелось посмотреть на своего троюродно-го братца Юрия Владимировича, женатого как и он на дочери хана Ае-пы. Но поход не увеселительная прогулка, а князь Юрий не красная девка, чтобы зенки на него пялить. Всему свое время.
