* * *
— Только на другой день обо мне вспомнили. Мать Мео вытащила меня и унесла к себе. Я успела рассмотреть Нинетту, которая лежала на своей постели и тихо хрипела.
Когда наступил вечер, пришел Мео. Он отдал матери свою выручку и сейчас же убежал к Нинетте.
Он вернулся не скоро и смотрел очень хмуро. Зато его братьям было весело. Они прыгали вокруг стола и пели:
Evviva il capitone, Abbasso il pizzardone! [13]
Потом один из них закричал: «Мама, а ты забыла, что сегодня надо зажечь ceppo?» [14]
Мать сказала: «Но у нас нет больше дров».
Тогда мальчишки снова начали хныкать. Мать вздохнула и одела уже было платок, но Мео встал и без шапки вышел из комнаты. Через десять минут он вернулся и принес большой кусок деревянной доски.
«О, — сказала мать ласковым голосом, — кто это дал тебе так много?»
А Мео коротко ответил: «Я украл это на стройке».
Потом он сел у стола и больше не двигался.
Мальчики положили доску в камин, обернули ее старой газетой и зажгли. Когда она наконец разгорелась, они запрыгали перед огнем, греясь и крича:
Ceppo, ceppo!
Gesu` e Maria,
E San Beppo,
«Ceppo должен гореть до самого рождественского утра», — закричал Пьерино.
Тут Мео поднял голову и сказал: «Доктор говорит, что Нинетта проживет столько же, сколько и рождественское ceppo».
Мать разделила между всеми часть capitone, и Мео принялся с жадностью за еду.
* * *
— Сегодня утром Мео вышел из комнаты, когда было еще темно, и вернулся только через три часа. Он был очень молчалив и бледен; он завернул меня в платок, взял под мышку свой ящик и вышел. На улице перед домом, где жила Нинетта, была большая толпа, но Мео пошел другой дорогой, и я не могла узнать, что сталось с бедной девочкой.
Мео шел молча и опустив голову, не предлагая никому спичек и не останавливаясь для чистки башмаков.
Вдруг к нему подошел полицейский и сказал: «Ohé, ragazzo [16], покажи-ка мне свой билет!»
Мео вздрогнул и оглянулся, как будто хотел убежать. Но полицейский держал уже его за куртку. Тогда он спросил: «Какой билет?»
«А ведь это ящик для чистки сапог?»
«У меня нет билета», — сказал Мео угрюмо.
Полицейский ничего не ответил, взял его за руку и повел с собою. «А это что?»
Мео, глядя в землю, ответил злым голосом: «Вы или слепой, или дурак, pizzardone: это кукла».
Полицейский, кажется, страшно рассердился, но сдержался и только прибавил шагу да сказал: «А вот мы в префектуре узнаем, откуда у тебя эта кукла».
Когда мы пришли в большое здание с огромными залами — верно, это была префектура, — какой-то господин взял меня у Мео, унес и спрятал в шкаф. Через час дверь шкафа отперли, и я увидела твоего папу.
* * *
Синьор Депретис вошел в детскую на цыпочках, но Нерина уже проснулась.
— Babbo, babbuccio [17], - позвала она, — если бы ты знал, что Гуальберта рассказала мне во сне!
И она передала отцу приключения куклы, закончив своим настойчивым тоном:
— Надо, чтобы ты отыскал семью Мео и также бедную Нинетту, может быть, она еще жива, и помоги им. Непременно, babbo mio!
Отец посадил ее к себе на колени и сказал:
— Как ты впечатлительна, моя милая девочка! Ведь ты понимаешь, что это все тебе только приснилось. На самом деле Гуальберту принес в полицию приказчик того магазина на via Sistina, где мы ее потеряли.
Нерина задумалась.
После, наедине, синьора Депретис сказала мужу:
— Все это твоя система воспитания. При девочке читают газеты, говорят Бог знает о чем… Она так впечатлительна!
Вечером было очень весело. Рождественская елка в Риме — редкость, и это еще увеличивало ликование детворы.
Нерина нашла среди подарков новое платьице для Гуальберты, переодела ее и танцевала с нею вальс в первой паре.
1898
