Святители и власти - [25]

Послы пустили в ход последнее средство. «Опираясь на его (патриарха Макария. — Р.С.) грамоты и грозя латинами… ложь выдумали: «Что бы там ни было, говорили они, мы не примем кир Киприана, человека, взысканного литовским князем, злейшим нашим неприятелем»». В момент переговоров Русь находилась в состоянии войны с Литвой, и этот довод имел немаловажное значение в аргументации русских. Послы грозили тем, что литовский князь навяжет «латинство» (католичество) Малой Руси и патриарх утратит контроль за обширной и многолюдной православной епархией.

Донос одного из членов московского посольства и выступление никейского митрополита помешали принятию решения, которое бы полностью удовлетворило посла Кочевина и Пимена. Синод, стараясь замять скандал, поспешил с окончанием дела. Ссылаясь на отсутствие Киприана, Нил и члены Синода решили, чтобы тот оставался митрополитом, но лишь Малой Руси и Литвы. Если Киприан умрет ранее Пимена (только в этом случае), управление православной церковью в Малой Руси и Литве должно было перейти к Пимену вместе с титулом митрополита всея Руси.

Получив власть с помощью подкупов и подлога, Пимен оказался в незавидном положении. Вскоре в Константинополь прибыл епископ Дионисий. Он выступил с резкими обличениями против послов и заявил, «что все случившееся с ним (Пименом. — Р.С.) есть зло для той (русской. — Р.С.) церкви, ведущее к расколу, смуте и разделению вместо того, чтобы поддерживать согласие, мир и единство».

Образ действий полномочного представителя московского князя боярина Кочевина и его помощников показывает, что Дмитрий не стремился к созданию великорусской «национальной» церкви ценой раскола общерусской церкви. Их конечная цель заключалась в том, чтобы московский митрополит вернул себе титул митрополита всея Руси и объединил все православные земли русские. Однако послы не добились и не могли добиться полного успеха ввиду того, что Киприан пользовался поддержкой литовского князя и не желал отказываться от полного титула митрополита всея Руси, тогда как Пимен, многократно обличенный в обмане, должен был довольствоваться более скромным титулом. На соборном постановлении 1380 года он подписался так: «Смиренный митрополит Поимин Киевський и Великое Руси».

Отправляя Митяя в Византию, великий князь Дмитрий не посчитался с тем, что его выбор грозит расколом общерусской церковной организации, поскольку авторитет княжеского любимца не желали признать даже многие великорусские святители, не говоря о литовских иерархах.

МАМАЕВО ПОБОИЩЕ

Летом 1379 года в Москве произошли события, омрачившие «золотой век» боярства. 30 августа незадолго до обеда «убиен бысть Иван Васильев сын тысяцкого: мечем потят бысть на Кучкове поле у града у Москвы повелением князя великого Дмитрия Ивановича». Бежав в Орду, Иван Вельяминов объявил себя там «московским тысяцким», присвоив титул, упраздненный московским князем. Видимо, Вельяминов пытался вернуться на Русь и искал покровителя в лице серпуховского удельного князя Владимира. Однако, когда «тысяцкий» прибыл в Серпухов, его тут же схватили и увезли в Москву. Летописи поясняют, что после выезда Ивана Вельяминова из Орды, «обольстивше его и преухитривъше, изымаша его в Серпухове и приведоша его на Москву». Боярин Кочевин с Митяем проезжали через Орду в июне 1379 года и, не исключено, принимали участие в «обольщении» беглого Ивана. Бояре искони пользовались правом отъезда из княжества в случае несогласия с государем. В своих договорах князья неизменно признавали правило: «Вольным слугам меж нами воля». Отъехавшим боярам не грозила смертная казнь. Вельяминовы принадлежали к составу боярского правительства Москвы и были связаны узами родства с великокняжеской семьей. Следовательно, Иван Вельяминов мог рассчитывать на милость князя и на заступничество родственников, занимавших видное место в Боярской думе. Тем не менее Дмитрий Иванович приказал казнить самозваного московского «тысяцкого».

В Москве после битвы на реке Воже не избавились от надежды на восстановление мира с Ордой. Мамай старательно поддерживал иллюзии своих недругов, не имея возможности поставить Русь на колени военными средствами. Именно поэтому он милостиво принял Митяя и сопровождавшего его посла боярина Кочевина, заключил с ними перемирие и отпустил в Византию. Следуя ошибочным политическим расчетам, московские власти решили возобновить борьбу с Литвой, полностью игнорируя опасность возобновления ордынской войны.

В конце 1370-х годов земли Литовско-Русского государства подвергались беспрестанным вторжениям войск Тевтонского ордена. Ежегодно рыцари предпринимали до четырех — шести походов в Литву, появляясь в окрестностях Вильнюса. В мае 1377 года умер Ольгерд, завещав трон сыну от второго брака язычнику Ягайле. Прочие сыновья, недовольные таким решением, немедленно затеяли смуту. Старший сын Ольгерда Андрей, давно принявший православие и более 30 лет управлявший православным Полоцким княжеством, бежал в Псков, а оттуда перебрался в Москву. Его брат князь Федор, владевший православным княжеством на Волыни, вскоре перешел под власть Людовика Венгерского. Князь Андрей Ольгердович, по-видимому, доказал князю Дмитрию Ивановичу, что власть Ягайлы непрочна и его можно одолеть, опираясь на старших Ольгердовичей и православное русское население их княжеств.