Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении - [20]
Дисциплина монастырей сильно расшатывалась существовавшим в то время положением, согласно которому в монастырь на покаяние посылались разные нарушители и преступники из духовенства. “Здесь были, — пишет свящ. Т. Попов, — обвиненные в убийстве, в воровстве, в прелюбодеянии, алкоголики, безумные. Некоторые эпитимийцы содержались под крепким караулом и были заключены в кандалы из монастырского железа… При невысоком нравственном уровне монастыри Придонья потеряли в глазах местного населения вес и авторитет “святых обителей” и делались нередко предметом разбойничьих нападений со стороны обывателей местного края с целью ограбления” [154].
Такое положение монастырей Воронежской епархии требовало постоянного внимания, и поэтому наблюдение за благочинием монастырским было одной из забот святителя Тихона. Как уже говорилось, указом от 9 августа 1763 г. он приказывал каждому монаху, знающему грамоту, приобрести Новый Завет и изучать его. Несколько позже он написал и разослал по монастырям сочинение “Зерцало иноческого жития”. 17 декабря 1764 г. святитель дает консистории распоряжение, преследующее одну цель — заставить монахов помнить свои обеты: “По всем монастырям послать указы, чтобы чин пострижения читаем был в трапезе братии в един день седмицы — понедельник… дабы во всегдашней памяти содержали, что обещались, чем обязались, и так обеты исполнять тщались, а преступившие свои обеты каялись бы и исправляли себя по своим обетам”[155]. В мае 1765 г. был издан указ, запрещающий монахам ходить на поминальные обеды. Светским лицам, желающим видеть на обеде монахов, предписывалось устраивать их в монастыре. При необходимости, по просьбе усердных почитателей монастыря, разрешалось присутствовать на подобных обедах настоятелю с одним диаконом [156].
Когда святитель Тихон узнал, что монахи и сами настоятели часто отлучаются из монастыря, он предписал, чтобы монашествующие не выходили из монастыря без крайней необходимости, а настоятели предварительно брали разрешение у архиерея (указ от 16 декабря 1765 г.).
Нетрезвая жизнь некоторых иноков дала повод для следующего постановления святителя Тихона: “Если кто из монахов, — пишет он в указе от 22 августа 1767 г., — будет упиваться день, такого посадить в келлию под крепкое наблюдательство на трое суток и давать ему хлеба умеренную порцию, а квасу и воды — сколько потребует; если кто в пьянстве пребудет два или три дни, то за два дни содержать неделю, за три — полторы. Кто после сего не исправится, о таковом представлять нам с полным жития его показанием” [157].
Святитель Тихон был очень осторожен в благословении на пострижение в монашество. Он считал монашеские обеты высокими и трудными и поэтому советовал тщательно подготовиться внутренне к перемене образа жизни. Так, 23 ноября 1763 г. святителю был представлен доклад консистории об одном купце, который уже 4 года жил в монастыре неотлучно, был трудолюбив, трезв, кроток, смирен, послушен. Консистория просила разрешения постричь его в монахи. Святитель Тихон на докладе написал: “Потрудиться ему еще и так и считаться в братстве, ибо черная риза не спасает, а кто и в белой, т. е. мирской ризе (одежде), да послушание и смирение и чистоту имеет, тот и без монашеских обетов есть непостриженный монах” [158]. Учитывая сложное нравственное положение монастырей, святитель иногда говорил: “Видишь, ныне и монастыри хуже светских домов стали; берегись, чтобы тамо не погибнуть, где надеешься спасения” [159]. Возвышенный взгляд на монашество выразил святитель уже на покое в Задонском монастыре в беседе со своим келейником Феофаном, который неоднократно обращался к нему с просьбой о пострижении в монашество. Святой Владыка отвечал ему: “Эх, Феофанушка! Ходи-ка ты в чем ходишь. Ей, лучше. Я правду говорю… Ведь давно когда-то были монахи, но не ныне; а ныне уж и дрожжей монашеских нет. Вот я живу на свете около 60 лет, но не видал еще истинного монаха… Монастырская жизнь чего требует? Необходимо для жизни человеческой: квас да вода, да слезы — вот монашеское сладко поилице!…А ныне и мир в монастырь вкрался… и уныние… и праздность… Знай, Феофанушка, что монастырские стены и монашеское одеяние не спасают… И я хвалю тех монахов, которые сами орут землю, хлеб сеют и сами пищу себе готовят, да еще ж бедных и странных питают и упокоевают… Забыли мы древних наших российских чудотворцев, преподобного отца нашего Сергия Радонежского и прочих, которые во обителях своих не имели по три дня и хлеба, а они не пускали братию выходить из монастыря для испрашивания нужной пищи и говорили: “Терпите, братия, Бог не оставит и утешит нас!” [160]
Большим злом в жизни Воронежского края был раскол, этот постоянный спутник неправильного понимания духа и силы христианства. Давно установившаяся традиция казаков не выдавать беглецов сделала широкие степи Дона удобным убежищем для преследуемых правительством последователей мнимого древнего благочестия. Даже среди самого духовенства были лица с раскольническими взглядами или с симпатиями к раскольникам. По свидетельству М. Былова, который устанавливает подобные факты на основании архивных данных, среди пастырей, наделенных особыми полномочиями церковной власти, находились такие, которые за деньги прикрывали раскол, т. е. в отчетах указывали на его отсутствие
