Святитель Григорий Богослов - [2]

Каждая из книг предполагаемой серии будет посвящена одному из патристических авторов, чьи творения вышли в ПСТСО. Данный том включает исследования о свт. Григории Богослове. Характерной чертой серии «Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых» в целом и настоящего тома в частности является то, что многочисленные ссылки на творения святых отцов Церкви в издаваемых работах, а также ссылки на работы священника Н. Виноградова «Догматическое учение св. Григория Богослова» и А. В. Говорова «Св. Григорий как христианский поэт» приводятся в соответствии со страницами издания ПСТСО.

Надеемся, что новая серия найдет благожелательный отклик у православных читателей.

А. И. Сидоров

Архимандрит Порфирий (Попов) Жизнь святого Григория Богослова [2]

Глава I

Обращение отца Григориева в христианство. — Видение Нонны о рождении сына. — Обет ее за сына. Чистота и Целомудрие, явившиеся Григорию во сне. — Первоначальное образование Григория. — Буря во время путешествия в Афины. — Знакомство здесь с Василием Великим и Юлианом Богоотступником. — Прощание с Афинами. — Встреча с братом Кесарием на пути оттуда

В 325 году по P. X. несколько каппадокийских епископов, отправляясь на Первый Вселенский собор, остановились ненадолго в местечке Арианзе, близ Назианза. Здесь мирно и спокойно в своем поместье проводил свою скромную жизнь один почтенный человек из секты ипсистариев, по имени Григорий. Благочестивая супруга его Нонна успела предрасположить его в пользу христианства. Прибывши сюда, епископы воспользовались этим случаем и убедили Григория принять Святое Крещение[3].

Спустя пять лет после сего в одну темную ночь Нонне привиделся сон, что будто у нее родилось прекрасное, ангелоподобное дитя и что его назвали по имени отца, Григорием. Это видение было ответом на молитву Нонны о даровании ей сына; при этом, подобно матери Самуиловой (см. 1 Цар. 1:11), она произнесла обет посвятить испрашиваемого сына Богу и, когда удостоилась исполнения своей молитвы, с особенной ревностью озаботилась и исполнением обета. Этот-то сын молитвы материнской и получил впоследствии наименование Григория Богослова. Как скоро сын сделался способным понимать наставления, Нонна, обнимая его, сказала ему, что она так же предает его Богу, как Авраам Исаака, умоляла его во все время жизни сообразоваться с ее святым желанием и всего более внушала ему заниматься чтением Священного Писания, для чего еще в детстве подарила ему свиток Священного Писания.

В это время «мое нежное сердце», говорит Григорий, было подобно недавно сседшемуся творогу, «который скоро принимает вид сосуда»[4]. А потому материнские наставления так сильно подействовали на сердце Григория, что он еще в детстве обнаруживал какую-то старческую степенность и порывы к подвигам благочестия; мало-помалу, как облако к облаку, скоплялось в нем усердие к усовершенствованию, с радостью читал он книги, в которых проповедуется о Боге, и имел обращение с мужами, которые совершенны по нравам[5]. Христос «явно беседовал с рабом Своим» и, когда Григорий достиг лет отроческих, связал его «любовью к целомудрию, обуздал… плоть, вдохнул… горячую любовь к Божественной мудрости и к жизни монашеской»[6]. Душа Григория была так чиста, безмятежна и возвышенна в созерцаниях, что и во сне предносились пред духовными его очами христианские добродетели в олицетворенном виде. «Так, когда я был еще юным отроком, — говорит Григорий, — среди глубокого сна мне представлялось, что подле меня стоят две девы в белых одеждах, обе прекрасные и одинаковых лет. Все убранство их состояло в том, что они не имели на себе уборов. Пояс стягивал их прекрасную одежду, спускавшуюся на ноги до пят. Головное покрывало закрывало их ланиты, и они стояли, поникнув взорами к земле. Но из-под покрывал, плотно прилегавших к лицу, можно было приметить, что обеих украшал прекрасный румянец стыдливости. Уста их, заключенные молчанием, уподоблялись розе, лежащей в окропленных росой чашечках. Они полюбили меня за то, что я с удовольствием смотрел на них; как милого сына, целовали меня своими устами и на вопрос мой, что они за женщины и откуда, отвечали: „Одна из нас — Чистота, а другая — Целомудрие. Мы предстоим Царю Христу и услаждаемся красотами небесных девственников. Соедини и ты ум твой с нашими сердцами и светильник твой с нашими светильниками, и мы тебя, просветленного, перенесем через эфирные высоты, поставим пред сиянием бессмертной Троицы“. Сказав сие, они унеслись по эфиру, и взор мой следовал за отлетавшими»[7]. Этот сон решительно и навсегда побудил Григория отринуть тяжелое иго супружества и возлюбить высокий жребий вечно юных существ, то есть Ангелов; и в летах мужества сердце Григория, по его собственным словам, долго и часто услаждалось досточтимыми видениями этой незабвенной ночи и обликами светлой девственности. Но в отрочестве же, когда еще не опушились ланиты Григория, им овладела какая-то пламенная любовь к наукам[8]. Чрез это Промысл, видимо, приготовлял его к высокому служению в Церкви, для которого недостаточно было того образования, какое он мог найти в доме родительском или в сообществе людей, заботившихся только о спасении своей души, но незнакомых с духом научного образования. Со светскими науками Григорий прежде всего ознакомился в Кесарии Каппадокийской, но долго ли он обучался здесь, неизвестно; в сочинениях Григория есть указание только на то, что он здесь же положил начало знакомству с Василием Великим