Святилище любви - [14]

Галера Драконта Главка, Эгейское море

Эгейское море в месяце таргелионе[27] – лучшем месяце в году! – спокойное, ласковое и мягкое, словно плотный синий шелк. Все четыре брата ветра: Борей, Нот (его иногда еще называют Африк), Зефир и Эвр, а также их подручные: Киркий, Апелиог, Аргест и Кекий[28] – чудится, предугадывают каждое желание мореходов и дуют именно в том направлении, куда держит путь та или иная галера, наполняя ветром ее парус и облегчая работу гребцов.

Разумеется, ветры помогают только тем мореплавателям, которые перед выходом в плавание позаботились принести воздушным братьям богатые жертвы!

Драконт Мейкдон Главк, знатный житель Коринфа и судовладелец, галера которого шла с острова Скирос в Коринф, мог в этом смысле ни о чем не беспокоиться. Он вовремя позаботился обо всем, посетив храм Четырех ветров, коим была знаменита Линария, главная бухта Скироса. Как вышли из нее, так все время дул попутный западный Зефир, изредка подхватываемый Нотом, при содействии Аргеста, поэтому капетаниос этой галеры рассчитывал оказаться в родной Лехейской гавани уже через сутки.

Драконт подремывал на палубе, удобно умостив темноволосую голову на пухлых и мягких коленях своей наложницы Фэйдры.

Настоящее свое имя красавица уж и позабыла: Фэйдрой, то есть «яркой», ее назвал Драконт, купивший эту рабыню именно за ее удивительно яркие, сияющие, словно черное пламя, глаза и черные волосы, настолько гладкие, что в них отражалось солнце и они напоминали расплавленную смолу, струящуюся с головы девушки до самых пят. Фэйдра была критянкой, а поскольку далекие предки Драконта некогда явились в Коринф именно с Крита, он питал особую тягу к женщинам с этого волшебного острова, который в былые времена держал в крепком кулаке всю Элладу и могущество которого рухнуло вскоре после того, как на Крит попал легендарный Тезей: сын афинского царя Эгея, который прошел через Лабиринт и убил человеко-быка Минотавра.

На Скиросе, где Драконт оказался по своим торговым делам, он навестил место, где, согласно преданию, Тезей был сброшен со скалы царем Ликомедом.

Впрочем, существовала и другая легенда. По ней выходило, что Ликомед тут вообще ни при чем, а Тезей бросился в море сам, по своей воле, повинуясь обычаю Эрехтидов, к роду которых он принадлежал: ведь именно таким образом погиб и его земной отец Эгей, десятый царь Афин. Поскольку Тезей был зачат от Посейдона, который явился к его матери Эфре в образе Эгея, некоторые островитяне со Скироса уверяли, что Тезей прыгнул в море именно по зову своего истинного отца, владыки морей.

Побывал Драконт также и в тех местах, где, немного позднее, провел свою юность – при дворе все того же царя Ликомеда! – непобедимый Ахиллес, скрываясь от участия в Троянской войне под женским одеянием. Правда, это одеяние не помешало ему слюбиться с дочерью Ликомеда Дендамией и вместе с ней произвести на свет Неоптолема, иначе называемого Пирром.

Записывая на восковые таблички все эти интересные истории (он вообще был охоч до всяких баек!), Драконт немало поездил по Скиросу на одной из тамошних маленьких лошадок, которые здесь заменяли ослов.

Их порода так и называлась – скирос. Высотой они не превышали двух локтей и двух с половиной палестр[29] и, хоть были не слишком удобны для высокого и длинноногого Драконта (а ведь он был гораздо ниже ростом, чем его отец, не зря носивший имя Мейкдон, что значит – высокий!), все же очаровали его своим покладистым нравом, неприхотливостью и привязчивостью. Он был бы не прочь увезти пару скиросов в Коринф, чтобы начать их разводить: ведь эти лошадки оказались бы просто незаменимы на крутых и опасных горных тропах между городами Коринфом и Афинами, а особенно – между Коринфом и Мегарой! Однако люди сведущие предостерегли Драконта, что он напрасно потратится на покупку: скиросы, по непонятной прихоти богов, могут жить только на своем родном острове. В чужих краях они не приживутся – и прежде всего потому, что не выдержат даже самого короткого пути по морю.

Услышав это, Драконт понимающе кивнул. Его любимый пес по кличке Аристократ тоже не переносил морской качки. Именно поэтому Драконт не взял его с собой на Скирос, хотя понимал, как тяжело его верному другу в разлуке. Да и сам он скучал по верному белому, в черных пятнах, псу египетской породы, которая попала в Элладу через Анатолию[30].

Неудачей со скиросами Драконт был огорчен, но не слишком, потому что вовсе не за лошадьми приехал он на остров. Отправка судна с темной охрой, незаменимой для художественных промыслов, и уговор на продажу железной руды в Коринф можно было считать очень удачными сделками, которые должны были прославить Драконта среди других судовладельцев и купцов, а главное – принести ему немалые барыши.

Однако эти барыши были бы сущими пустяками по сравнению с теми богатствами, которые могла сулить разработка мраморных месторождений, скрытых в недрах Акрокоринфа![31] Мрамор с успехом добывали на Скиросе. И не только мрамор – Драконту стало известно, что в пещерах, выдолбленных близ Линакрии, некогда находили золотые жилы!

Драконт заглянул в Пентекали и Диатрипи – так назывались эти пещеры – с самым равнодушным видом. На самом же деле он успел бросить весьма внимательный взгляд на вкрапления фосфороса, там и сям украшавшего бело-розовые мраморные стены пещер и рассеивавшего подземную тьму особым, неярким, холодным свечением. Совершенно такой же бело-розовый мрамор с такими же фосфоресцирующими вкраплениями он видел в мраморных пещерах Акрокоринфа, которые прилегали к дому Главков (далекими предками Драконта этот дом отчасти был выдолблен в скале – подобно тому, как строились многие жилища на их родном Крите, – а отчасти пристроен к ней), а значит, считались собственностью Главков.