Святая высота - [2]

Проклятый горизонт – обманчивое чудо!

Когда-нибудь и мы за этой кромкой будем,

Где небо и земля в объятии слились.

Пусть даже есть предел любви, как жизни, делу

Пусть даже упадет и Солнца красный лист,

Но есть ли что-нибудь живое за пределом?

9.

Но есть ли что-нибудь живое за пределом?

Когда любовь ушла, нужна ли жизнь сама?

Бывает и в любви бескрайняя зима,

Безглазый небосвод и мир окоченелый.

Сжимается душа и цепенеет тело,

И радость бытия окутывает тьма,

И добрый белый свет – громадная тюрьма,

Где стережет нас мрак безжалостно, умело.

Но оттепель придет. И первая листва

Докажет, что душа по-прежнему жива.

И нa землю зима падет капелью спелой.

Не умирает в нас бессмертия зерно,

И каждому из нас взрастить его дано

Иль только пустоты зевок оледенелый?

10.

Иль только пустоты зевок оледенелый

Вещает, что любовь не значит ничего

Средь прочих важных дел, сомнений и тревог -

Смешная блажь души, что к солнцу взмыть посмела?!

Обуглится?.. Ну что ж… Спасибо, что горела,

Иначе не узнать, что ты еще живой,

Что согревает мир прощальный пламень твой,

И в сумраке души любимой посветлело.

А, может быть, любовь ввергает дух во мрак?

А, может быть, любовь – наш самый страшный враг,

Который доброты и жалости не знает?

По тропам бытия толкая нас взашей,

В тупик слепых страстей нас алчно загоняет,

Когда предела нет ни миру, ни душе?

11.

Когда предела нет ни миру, ни душе,

Не могут жизнь вершить предельные законы.

Любовь сама себе порою непокорна -

Она взрывает жизнь, и этот взрыв священ.

Пускай любовь еще эскиз в карандаше,

Мы быть должны ее бессмертия достойны.

Под жерновом судьбы останемся спокойны,

Чтоб слабости души она ждала вотще.

Но до чего ж малы запасы сил душевных!

Наверно, отпускал их скаредный волшебник?

Иль силу наших мук неверно рассчитал?

Несет и счастья свет страдание земное,

Иначе б я тебя вовеки не узнал.

Спасибо, милый друг, что рядом ты со мною.

12.

Спасибо, милый друг, что рядом ты со мною.

Навек или на миг – не в этом, право, суть.

Суть в том, что никогда тебя не зачеркнуть:

Написаны стихи, а это неземное.

Пройдут и страх, и страсть, безумие шальное,

Надежды и мечты в небытие уйдут,

А между строк лучи души твоей взойдут,

Чтоб жить среди живых нетленной Красотою.

Хотя, пока живем, нам в этом мало проку -

Не изменяя жизнь, нетрудно быть пророком.

Из будущего взгляд – пустой эффектный жест.

И все ж, дрожать всю жизнь в сетях житейской прозы

Опасней, чем стоять в скрещенье молний грозных

На этой высоте, где жизни нет уже.

13.

На этой высоте, где жизни нет уже,

Куда тебя вознес в порыве вдохновенья,

Где жаркие тела бесплотны, словно тени,

Мне холодно, мой друг, позволь огонь разжечь:

Пускай горит костер надежды на меже,

Что разделила явь и наши сновиденья.

Шагнем в него, и пусть огонь самосожженья

Сольет нас навсегда в себе – душой к душе.

Мечте моей судьба – летать за горизонтом.

А мы пока что здесь, где жизнь – еще работа,

Где мы в любовь к другим навек погружены.

И только за чертой, где нас всего лишь двое,

Где с прежним миром мы уже разлучены.

Быть может, ты и есть единственно живое.

14.

Быть может, ты и есть единственно живое

Средь этих странных строк, как их высокий смысл?

Любимая! Живем, чтоб устремляться ввысь -

Любую высоту мы оживим любовью.

Ты видишь – мрачный мир преображен тобою,

И горизонта луч, вдаль уходящий, чист.

Седеющей души ладонями коснись -

Я отдохну чуть-чуть, но вряд ли успокоюсь.

Уж слишком краткий срок отпущен для любви,

И дух бессмертный мой диктует мне: "Живи!",

А значит, нужным будь родным, любимым, милым.

Пусть жаждущая плоть исчезнет без следа,

Но подведет итог для жизни в этом мире

Последняя любовь – печальная черта.

КОСТЁР

Не смею, не хочу любовь унизить ложью -

И радость и беда принадлежат двоим

Я в юности мечтал стать счастием твоим,

Но человеком быть и счастьем – невозможно.

Из радужных надежд костер сомнений сложен,

Свивается над ним иллюзий едкий дым.

Казалось – счастлив тот, кто любят и любим,

Но и в любви душа покой найти не может.

Любимая моя, пойми – в душе любой

Есть Первая любовь, Последняя любовь,

Но каждая – лишь часть Единственной Любови,

Прости меня, мое творенье, мой творец,

В венке твоя душа живет в строке и в слове,

Чтоб заменил венок терновый твой венец.

1.

Не смею, не хочу любовь унизить ложью,

Хоть горек правды вкус и беспощаден свет.

Мне жаль тебя, но ложь – единственный запрет,

Которого мой дух преодолеть не может.

Поэтому я так с тобой неосторожен:

Мне кажется – уже границ меж нами нет,

На каждый мой вопрос лишь ты мне дашь ответ,

А ты идешь за мной в туман по бездорожью.

Непониманья боль вдруг искажает лица -

Так оживает в нас незримая граница.

Дано ль кому-нибудь ее преодолеть?

Мы с двух сторон стены на цыпочках стоим,

Нас некому спасти и даже пожалеть -

И радость и беда принадлежат двоим.

2.

И радость и беда принадлежат двоим,

Они сближают нас, из мира выделяя.

Сближаясь, мы всегда друзей своих теряем -

Мы просто меньше им уже принадлежим.

Томясь, мы то в себя, то от себя бежим,

Обрывки бытия, как ниточки, сжимая.

И голос обрести спешит душа немая,

Бессмысленны слова – и мы с тобой молчим.

Несчастный! Нужен ты любимому тогда лишь,

Когда себя ему ты бескорыстно даришь,

И ценен ты ему безумием своим.