Святая тайна - [42]

— Он готов принять вас.

Хранителя архива провели в просторную, отделанную мрамором и деревом приемную, где за отдельным столом сидел личный секретарь Сантелли, молодой отец Джеймс Мартин, его лицо было бледным и замкнутым. Донован приветливо улыбнулся и обменялся с ним любезностями, попытавшись вообразить, как же психологически тяжело, должно быть, отцу Мартину всецело находиться в распоряжении такого человека, как Сантелли.

— Можете пройти, — сказал Мартин, указывая на массивную дубовую дверь.

Открыв дверь, Донован ступил в роскошно убранное помещение, в дальнем конце которого над высокой спинкой кожаного кресла он увидел пурпурную шапочку и знакомую копну густых седых волос.

Государственный секретарь Ватикана сидел лицом к окну, в прямоугольник которого аккуратно вписался собор Святого Петра, и, прижимая плечом трубку телефона к правому уху, жестикулировал тонкими руками. Тут же он развернулся, и взору Донована предстали налитые кровью глаза, кустистые брови и тяжелая челюсть кардинала Антонио Карло Сантелли. Кардинал указал ему на кресло у широкого стола из красного дерева.

Донован тяжело плюхнулся в кресло, когда он устраивался поудобнее, обивка заскрипела.

Будучи кардиналом высшего ранга, Сантелли занимался политическими и дипломатическими проблемами папского престола, эффективно действуя как премьер-министр римской курии, и был подотчетен непосредственно самому Папе. Хотя даже Папа иногда уступал требованиям Сантелли.

О политической ловкости этого человека ходили легенды. Едва назначенный на должность кардинала в начале 1980-х, он твердой рукой вершил политику Ватикана, проведя его темными закоулками скандала с банком «Амброзиано», завершившегося убийством Роберта Кальви, так называемого «банкира Бога», которого нашли повешенным под мостом Блэкфрайрз в Лондоне.^[32]

Пока кардинал заканчивал разговор, Донован разглядывал святая святых папской политической машины. Широченный стол Сантелли был пуст, за исключением невысокой стопочки кратких рапортов, лежащей строго перпендикулярно краю, и огромных размеров плазменного монитора на лапе-подставке. Скринсейвер был включен — на зеленом экране развевался флаг с надписью «Все, что нам нужно, — это вера». Ярый поклонник информационных технологий, Сантелли являлся главным пропагандистом установки ватиканской оптоволоконной сети.

В углу, на мраморном жертвеннике красовалась копия Микеланджеловой Пьеты. Всю правую стену занимал ручной работы гобелен, изображавший сражение Константина у Милвианского моста. Слева от Донована на фоне стены цвета красного вина висели три картины Рафаэля, оказавшиеся здесь будто бы совершенно случайно.

Взгляд его, завершив круг, вернулся к кардиналу Сантелли.

— Передайте ему, что окончательное решение примет святой отец, — говорил кардинал низким голосом по-итальянски. Сантелли, как всегда, был прямолинеен. — И позвоните мне, когда все закончится.

Он положил трубку.

— Вы пунктуальны, Патрик. — Донован улыбнулся. — Чувствую, что впервые после этого жуткого переполоха в Иерусалиме вы принесли мне добрые вести. Ну скажите же мне, что все наши усилия стоили такой жертвы.

Донован с трудом заставил себя посмотреть Сантелли в глаза.

— Фактов, способных убедить меня в подлинности оссуария, предостаточно.

— Но полной уверенности у вас нет? — Кардинал скривился.

— Работа еще не окончена. Не все тесты проведены. — Донован почувствовал, как его голос дрогнул. — Но уже имеются неоспоримые данные.

Повисла недолгая пауза.

Затем кардинал перешел к сути дела:

— Но останки внутри есть?

— Как и говорилось в манускрипте, — кивнул Донован.

— Великолепно.

— Его Святейшеству сообщат?

— Я позабочусь об этом, когда придет время. — Не отрывая локтей от подлокотников кресла, Сантелли сложил пальцы обеих рук, словно в молитве. — Когда эти двое ученых представят окончательный отчет?

— Я попросил их подготовиться к пятнице.

— Хорошо. — Кардинал заметил озабоченность Донована. — Не унывайте, отец Донован, — сказал он, разводя руки. — Вы только что помогли вдохнуть новую жизнь в великое дело.

26

После ланча оба исследователя вернулись отдохнувшими. День выдался ясный и тихий. Берсеи водил Шарлотту в кафе «Сан-Луиджи» на Виа Мочениго, что в паре шагов от входа в Ватиканский музей. Спокойная музыка и приятный интерьер в стиле девятнадцатого века неплохо гармонировали с равиоли с лобстером, которые предложил Берсеи, — качественный скачок по сравнению со вчерашним сэндвичем с тунцом.

Пока Шарлотта договаривалась с лабораторией AMS, Берсеи вновь экипировался для исследований оссуария. Приглушив свет над рабочей установкой, он просканировал все поверхности ковчега ультрафиолетовым зондом. Окуляры «Ораскоптик» сильно увеличивали ключевые зоны — в частности, углубления замысловатой вязи гравировки.

Первое, на что он обратил внимание, — налет на поверхности был стерт во многих местах, особенно вдоль боковых стенок. Под ультрафиолетовым светом виднелись широкие и длинные абразивные отметки, в некоторых местах напоминавшие плетеное волокно. Берсеи предположил, что это следы строп, хотя никаких волокон не осталось. По-видимому, стропы современные, нейлоновые. Он заключил, что это свежие отметки, повредившие осадочные наслоения.