Святая Лизистрата - [40]

Хосе что-то писал на лежавшем перед ним листке бумаги.

— Послушайте… Мы можем сформулировать это так: «…призывает все без исключения демократические организации объединиться…»

Кош пожал плечами.

— Трудно будет, дорогой мой Эрнандес. Сомневаюсь, чтобы наш профсоюз мог принять такую резолюцию. Я лично с ней согласен, но ведь речь идет о мероприятиях в национальном масштабе. И не нам диктовать профсоюзам или партиям, как себя вести. Я предлагаю записать: «…призывает всех демократов способствовать…»

— Очень хорошо, — сказал Фоссад. — Призыв к демократам вообще никого ни к чему не обязывает.

Тастэ нервно теребил ус.

— Ну что мы занимаемся схоластикой! Давайте, черт возьми, кончать с этим!

Шариковая ручка Хосе забегала по бумаге и остановилась.

— М-м, — произнес он, — чтобы прекратить препирательства, я готов предложить своим товарищам принять эту редакцию, но в том случае, если после слов «всех демократов» будет добавлено: «в своих политических организациях…»

— И профсоюзных, — сказал Кош.

— В своих политических и профсоюзных организациях…

— Ну, раз уж на то пошло, добавьте: «и философских», — пробурчал Тастэ: — «политических, профсоюзных и философских…»

— Стойте, — сказал Кош. — У нас выпадает Фоссад: он человек беспартийный, не принадлежащий пи в какой организации. А надо, чтобы эта резолюция касалась и его, поэтому добавим: «…а также тех, кто находится на выборных должностях».

— Вы считаете это необходимым? — заметил Фоссад.

— Безусловно. Эрнандес, прочтите, пожалуйста, еще раз.

После того как резолюция была зачитана, Кош оглядел присутствующих.

— Нет возражений? Ну а что мы теперь будем делать с этой резолюцией?

Старик Эрнандес вынул сигару изо рта.

— Снесем в уборную, — сказал он.

Не рассмеялся только Тастэ.

— Он прав. Вы с вашими резолюциями точно мальчишки из хора. Поете, поете, а как дойдет до дела, так никого!

— Ну, к нам ваш упрек не относится, — с обиженным видом заявил Хосе. — Только благодаря организованным нами массовым выступлениям, которые выдвинули профсоюзные и политические требования, Ламейнери заставили отказаться от своего решения отдать земли Пило Сарразаку. Если бы не мы, господин Жожо Фоссад оставил бы рабочих без жилья, зато было бы где играть в мяч.

Жожо открыл рот, и из недр его гортани зазвучал могучий бас, исполненный священного негодования.

— Это ложь! Ваши методы омерзительны, господа! Этот проект устроить стадион, да я — черт побери! — воевал против него с самого начала, и если в конце концов от него отказались, то только благодаря мне, моей активной политике.

— Его активной политике! — с издевкой подхватил Тастэ. — Впрочем, если активность измеряется величиной зада, то он в самом деле активный член муниципалитета, потому что занимает сразу три стула!

Кош постучал ручкой по столу.

— Вернемся к нашей резолюции. В воскресенье мы примем ее на митинге. Ну а дальше?

— Делегация снесет ее мэру, — сказал Хосе.

Тастэ пожал плечами.

— Плевал мэр на твою делегацию! А бумагу твою он снесет в уборную, как сказал твой отец! Знаешь, сколько в этом году коммуна отвалила денег попам? Двенадцать миллионов! На эти деньги можно было бы построить пять школ! Спроси у Коша, пригодились бы ему эти школы, когда он не смог принять в четвертый класс с техническим уклоном треть желающих! А если на участке в Пило построят жилые дома, то ребят станет еще больше. У тебя есть школы, куда их девать?

— Если бы мы сидели в мэрии, в школах не было бы недостатка.

Фоссад нерешительно приподнял руку.

— Позвольте, позвольте! Вот уже три года, как в плане муниципалитета значится строительство школьных зданий. Не наша вина, что министерство финансов до сих пор…

— Еще бы! Разве ваша вина, что вы отремонтировали церковь святого Иосифа? А ведь на эти деньги можно было бы начать строительство школьных здании.

Снова Кош постучал ручкой по столу, требуя тишины.

— Ладно. С резолюцией покончено. А Тастэ все-таки прав. Пока что Бриу вел себя корректно, но у меня такое впечатление, что с некоторых пор он подыгрывает церковникам. Фоссад, я обращаюсь к вам как к республиканцу и антиклерикалу: нет ли у вас впечатления, что мэр что-то замышляет?

И тут произошло нечто удивительное. С Фоссада словно сошел весь жир, и перед присутствующими вдруг предстал совсем иной человек — волевой, озабоченный, упрямый. Даже голос его звучал резче, отчетливее, когда он ответил:

— Хорошо, я раскрою вам карты… Зато в нужную минуту вы будете знать, на кого можно рассчитывать. Я говорю и для тебя, Хосе.

— Давай, давай!

— Так вот, слушайте… Бриу во что бы то ни стало решил сделаться депутатом. Он полагает, что весной парламент будет распущен, а в мае состоятся новые выборы. Поэтому-то он и назначил фестиваль на апрель. Но для того, чтобы пройти от нашего округа, ему нужна поддержка попов. Таким образом, он в руках Ведрина. Одно время он опасался Лассега. И попытался его задобрить. Так родилась эта затея с устройством театра в «Ла Гранжет».

— Говорил я вам, что это неспроста! — воскликнул Тастэ.

Кош перегнулся к Фоссаду.

— Ну а теперь?

— Теперь он тоже кое-что замышляет. Что именно — не знаю, но у святых отцов все кипит, как в муравейнике… Если бы моя падаль-супружница разговорилась, я, может быть, и понял бы, в чем дело, но на нее рассчитывать не приходится. Одно ясно: с тех пор как затея с «Ла Гранжет» провалилась, Ведрин пошел в наступление на Лассега. Возможно, тут и следует чего-то ждать.