Святая Лизистрата - [10]
— Не вмешивайся, пожалуйста, в мои дела.
— Но ведь ты-то вмешиваешься в мои!
— Такая уж у меня обязанность.
— Обязанность? Да кто дал тебе на это право? Если говорить о праве старшинства — хотя это тоже ерунда, — то старший все-таки я. Что же до сутаны, то пора бы тебе знать, что меня этим не проймешь. Если уж рядиться, так лучше в пятнистый комбинезон десантника. По крайней мере ты выглядел бы в нем мужчиной…
Анри вовремя поднял руку и успел парировать удар брата. Другой рукой он схватил агрессора за сутану и рывком сбил его с ног. Оба покатились по полу, но это уже была не схватка, а игра. Каждый дожидался выпада противника и, видимо следуя установившейся традиции, лишь тогда отвечал на него. Анри уже совсем было одержал верх, как вдруг брат дал ему подножку и положил на обе лопатки, взяв в тиски и крепко зажав его правую ногу.
— Сдаешься?
Анри с трудом переводил дух.
— Д-да, на любых условиях… только отпусти…
— Не так скоро! Обещай, что прекратишь эти дурацкие шуточки.
— Да, да, только отпусти!
— Повтори: обещаю прекратить эти дурацкие шуточки…
— Обещаю прекратить… шуточки…
— …дурацкие…
— Какие же они дурацкие?.. У тебя вообще никогда не было чувства юмора!.. Ай!.. Дурацкие…
— …и всегда буду прислушиваться к советам брата.
— Ну, знаешь ли, это уж слишком!..
Тиски сильнее сдавили его.
— И… всегда буду прислушиваться… к советам брата. А теперь отпусти меня, зверь!
— Аминь!
Анри, отдуваясь, поднялся.
— Я сказал… что буду прислушиваться к твоим советам… но я не говорил… что буду им следовать… Проклятый свинтус, где ты научился таким приемам?.. В семинарии?
Молодой священник от души рассмеялся.
— Еще одна дурацкая шутка!.. Нет, я научился этому приему в ближнем бою, в Индокитае. Хочешь, покажу?
— Уф! Только не сейчас…
— Не можешь больше? Вот что получается, когда лишаешься волос… Эх, ты, сорокалетний!
— Не забудь, что это я научил тебя кэтчу, который мы демонстрировали на праздниках в светской школе! Теперь ты бы на них, конечно, не пошел!
— В светскую школу? Отчего же? Только позволь уж мне самому выбирать себе партнеров для состязаний… И приемы.
И он сделал жест, словно завязывал морской узел.
— Торквемада!
— Что такое?
— Нет, нет, мир!.. Солдаты не дерутся на голодный желудок! А после нашего поединка мне так захотелось есть!
— Мне тоже. Пойду посмотрю, как там у Розы дела на кухне. Оттуда потянуло чем-то вкусным.
Оставшись один, Анри оправил одежду, затем взял бокал и уселся с ним у окна. В саду цветы уже уступали место плодам, и персиковые деревья покрывал грязно-белый пух. Из-за холма выползали облака, предвещавшие, очевидно, первую в этом году грозу. Перед облаками, между небом и землей, колыхалось нечто такое же светлое, как они, но непонятное. Анри догадался, что это половина его собственного лица, отраженная в оконном стекле, и состроил гримасу — от уголков глаз побежали морщинки…
— Черт возьми, а ведь мне и в самом деле уже сорок, — пробурчал он.
Он глотнул вина. Какой забавный красноватый отсвет лег на холм… на отражение холма в стекле, когда он подносил вино к губам… Он показал стеклу язык… Губы у него были четко обрисованы… Он прищурился, чтобы лучше разглядеть их очертания… Губы статуи… не Цезаря и не Нерона… скорее губы Августа… или Тиберия… Если слегка повернуть голову, нижняя часть лица кажется одновременно властной и мягкой… «Больше всего я люблю твой рот», — в какую-то минуту сказала она…
Где она это сказала? На террасе кафе, что на бульваре Сен-Мишель?.. Или ближе к вечеру, в номере гостиницы?.. Или, быть может, в маленьком баре, где они ждали поезда?
Поезда… Он вздохнул. Привычные думы нахлынули на него, мечта покатилась по рельсам — очень подходящая метафора, не без иронии подумала трезвая половина его существа, — ведь все происходило на вокзале… мимо медленно проплывает перрон, потом все быстрее, быстрее, унося с собой маленькую черную фигурку… бледное лицо под ярким светом прожекторов… часы промчались и исчезли… вкус слез, вина и губной помады… Уже едва угаданный взмах руки… потом мрачный пустой коридор, по которому он, пленник ночи, возвращался к своему одиночеству…
На этом все обрывалось — вернее, начиналось сначала, невероятно короткие, бесконечно драгоценные в малейших деталях картины, и всякий раз к сердцу подступала все та же грусть, неудержимая и долгожданная, как привычная боль, — such sweet sorrow[1]…
Открылась дверь, и в комнату вошел Жан, а вместе с ним в складках его сутаны — неистребимые ароматы кухни.
— За стол! Роза просит извинения, старина, в доме ничего не было, и она смогла приготовить нам лишь легкую закуску: немного холодного мяса, фаршированную телятину, цыпленка на вертеле, простой антрекот, поджаренный на виноградных листьях с белыми грибами, и…
Он умолк, только тут обратив внимание на лицо брата.
— Что-нибудь не клеится, Анри?
— Нет. Почему?
— Ты какой-то уж очень мрачный.
— Ну и что же? Ты считаешь, что мрачными могут быть только воины Иностранного легиона?
— Анри, надеюсь, что не я… не наш разговор…
— Нет, нет, успокойся… к тебе это не имеет никакого отношения… просто я увидел за окном призрак.
— В этом доме немало призраков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.