Священный скарабей - [35]

— Да, сэр. Это правда.

— Мы очень вам благодарны за вашу внезапную откровенность, — холодным тоном сказал Вэнс. — Будьте добры, достаньте мне это незаконченное письмо. Дайте мне его посмотреть — может быть я его расшифрую.

Сальветер выбежал из комнаты и через несколько минут вернулся ошеломленный и растерянный.

— Его нет! — объявил он. — Пропало!

— Вот как? Весьма прискорбно. — Вэнс вскочил с места.

— Его нет. Оно исчезло!

— Мне это совсем не нравится, Маркхэм. Почему бы это письмо пропало. Почему. На какой бумаге оно было написало? — обратился он к Сальветеру.

— На желтом блокноте вроде того, который обычно лежит на столе.

— Какими чернилами? Писали вы пером или карандашом?

— Пером. Зелеными чернилами. Они всегда стоят в музее.

— Ну, теперь идите наверх в свою комнату и оставайтесь там.

— Но, мистер Вэнс, меня беспокоит исчезновение письма. Где оно может быть?

— Откуда мне это знать? Если вы вообще его написали. Я не гадалка. Зачем же вы оставили валяться такое послание?

— Мне не приходило в голову…

— Не приходило! Удивительно! — Вэнс пристально поглядел на Сальветера. — Теперь не время гадать. Идите в вашу комнату, я буду говорить с вами позже. Не задавайте вопросов и слушайтесь меня.

Сальветер, не говоря ни слова, повернулся и вышел из комнаты.

ГЛАВА 15 Вэнс делает открытие

Вэнс долго стоял и озабоченно молчал. Потом он поглядел на Хеннесси.

— Я хотел бы, чтобы вы отправились наверх, — сказал он, — и стали так, чтобы наблюдать за всеми комнатами. Я не хочу допускать сообщения между миссис Блисс, Сальветером и Хани.

Хеннесси поглядел на Хиса.

— Слушайтесь приказания, — подтвердил сержант, и детектив удалился.

Вэнс повернулся к Маркхэму.

— Может быть, этот молодой осел действительно написал такое глупое письмо, — заметил он, и лицо его приняло озабоченный вид. — Давайте-ка быстренько осмотримся в музее.

— Слушайте, Вэнс, — сказал Маркхэм. — Почему вас так взволновала возможность того, что Сальветер написал нелепое письмо?

— Не знаю, как сказать, — Вэнс направился к двери, но потом повернулся. — Меня это пугает. Такое письмо может дать убийце лазейку. Конечно, если мои предположения правильны. Если письмо было написано, — мы должны его уничтожить. Если мы его не найдем, — есть несколько вероятных объяснений его исчезновения, и одно из них — дьявольское. Давайте, обыщем музей.

Вэнс быстро прошел через переднюю и открыл большую стальную дверь.

— Если д-р Блисс и Гильфойль вернутся, пока мы в музее, — сказал он Сниткину, — проводите их в гостиную и задержите их там.

Мы спустились в музей, и Вэнс подошел к маленькому пюпитру около обелиска. Он поглядел на желтый блокнот, попробовал окраску чернил, потом он выдвинул ящик и ознакомился с его содержимым. Наконец, он высыпал на пол содержимое маленькой бумажной корзины. Внимательно разглядев всякий кусочек скомканной бумаги, Вэнс выпрямился и покачал головой.

— Мне это не нравится, Маркхэм, — сказал он. — Я чувствовал бы себя бесконечно лучше, если бы мог найти это письмо.

Вэнс прошелся по музею, ища, где письмо могло бы оказаться. Но когда он дошел до винтовой лестницы в глубине музея, он прислонился к ней и безнадежно поглядел на Маркхэма.

— Меня это все более и более пугает, — сказал он. — Что, если этот дьявольский план осуществится, — вдруг он побежал вверх по лестнице, давая другим знак следовать за ним. — Есть еще шанс, один шанс. Я должен был подумать об этом раньше.

Ничего не понимая, мы проследовали за ним в кабинет доктора Блисса.

— Письмо должно быть в кабинете, — сказал Вэнс, стараясь говорить спокойно. — Это было бы логично, Маркхэм. Так логично, что мы могли это сразу угадать. Это слишком логично. В этом его слабость.

Он стоял на четвереньках и копался в содержимом опрокинутой бумажной корзины доктора Блисса. Скоро он нашел два лоскутка желтой бумаги. Он поглядел на них, и мы увидали, что там были маленькие отметки, сделанные зелеными чернилами. Он продолжал поиски и скоро набрал целую кучку желтых обрывков.

— Как будто, это все, — сказал он, раскладывая на клякс-папире обрывки желтой бумаги. Это потребует немного времени, но так как я знаю египетские иероглифы, я без особого труда выполню эту задачу.

Он начал складывать обрывки и минут через десять составил письмо. Потом он взял большой лист белой бумаги, помазал его клеем, и старательно пересадил восстановленное письмо на клейкую бумагу.

— Вот, старина Маркхэм, — вздохнул он, — то неоконченное письмо, над которым, по словам Сальветера, он работал от половины десятого до десяти.

Письмо было написано на листке желтого блокнота из музея. Оно состояло из четырех строчек египетских иероглифов.

— Вот, — показал Вэнс. — Иероглиф «анкхет», а вот «уас», а вот «тема».

— Так что же? — с недоумением сказал Хис. — Мы не можем арестовать человека за то, что он нарисовал такие каракули на листке желтой бумаги.

— Боже мой, сержант, неужели вы только и думаете о том, чтобы сажать людей в темницу? У вас жестокая натура, очень жаль! Этот молодой и порывистый мистер Сальветер сознался, что написал письмо своей Дульцинее на языке фараонов. Он говорит, что положил неоконченное письмо в ящик стола в музее. Мы видим, что оно не в столе, а что оно разорвано и брошено в бумажную корзину в кабинете доктора Блисса. Почему же вы хотите из этого делать вывод, что письмо это написано убийцей?