Священный камень - [48]

У пентхауса Хикмэна, возвышающегося над «Дримуорлдом», были балконы со всех четырех сторон. К ним вели стеклянные двери, а на балконах стояло множество аккуратно подстрижен­ных деревьев в кадках. Бельведер пентхауса был пирамидаль­ным, со сверкающей медью крышей. Точечные светильники подсвечивали деревья и кровлю.

Добравшись на лифте до предпоследнего этажа, Трюйт про­крутил в памяти план здания. Выйдя из лифта, оглядел коридор. Там никого не было. Пройдя до конца холла, он нашел серебри­стую металлическую лестницу, закрепленную на стене. Забрав­шись по ней, очутился у двери, закрытой на накидной замок. Достав из кармана тонкую пластиковую трубку, вставил ее в замок и повернул небольшую ручку.

Ручка привела в действие химическую смесь, которая мгно­венно затвердела внутри замочной скважины. Через пару секунд Трюйт крутанул трубку, и замок открылся. Вынув отмычку из замка, он открыл дверь и пробрался внутрь.

На плане эта зона была обозначена как служебный проход. Вокруг по стенам висели кабели и трубопроводы. Трюйт закрыл за собой дверь, включил фонарик и медленно пополз по проходу туда, где, согласно плану, должна была находиться другая дверь, ведущая на балкон.

Разглядывая балкон со смотровой площадки отеля, Трюйт заметил, что одна из раздвижных дверей приоткрыта. Это было наилучшей возможностью для незаметного проникновения в пентхаус. Добравшись до двери, находящейся под балконом, Трюйт достал еще одну пластиковую трубку, открыл замок, аккуратно открыл дверь и выглянул наружу.

Он не заметил никаких признаков срабатывания какой-либо сигнализации, как и датчиков.

Пригнувшись, чтобы не быть замеченным, Трюйт вылез на балкон, закрыл дверь и пополз к приоткрытой двери. Медленно приоткрыв ее побольше, он заглянул внутрь. Никого не увидев, тихонько вошел внутрь.

Трюйт оказался в огромной гостиной пентхауса. Посреди была переговорная, скамьи с обивкой, полукругом расстав­ленные у каменного камина. Сбоку, освещенная лишь лампой, установленной над плитой, располагалась утилитарного вида кухня. С другой стороны был большой бар с пивными кранами, торчащими из стены. Небольшие скрытые светильники слегка освещали гостиную, создавая приятный полумрак. Из скрытых в стенах динамиков тихонько играл кантри.

Трюйт принялся тихонько пробираться через гостиную туда, где, согласно плану, должен был находиться кабинет Хикмэна.

28

«Лариса» вползла в порт острова Шеппи и ошвартовалась. Взяв поддельные документы на груз, капитан пошел вверх по дороге, к таможенной конторе. У дверей уже стоял человек, за­крывая ее на ночь.

—    Мне просто зарегистрировать прибытие, — сказал капитан.

Мужчина открыл дверь и вошел внутрь. Даже не включая свет, он подошел к высокому столу и взял со стеллажа печать. Открыв коробку с чернильной подушечкой, ткнул в нее печать и махнул рукой в сторону пачки листов в руке капитана. Взяв документы, положил их на стол и проштамповал.

—    Добро пожаловать в Англию, — сказал таможенник, мах­нув рукой в сторону выхода.

Он уже принялся снова закрывать дверь, когда капитан об­ратился к нему:

—    Не знаешь какого-нибудь врача поблизости?

—    В паре кварталов дальше, — ответил таможенник. — И еще квартал на запад. Но он сейчас не принимает. Можешь сходить к нему завтра, когда придешь сюда, чтобы оформить декларацию.

Таможенник ушел, а капитан вернулся на «Ларису» и стал ждать.

Для завсегдатаев прибрежного бара в Шеппи Небиль Лабатиби, наверное, выглядел как гей, ищущий партнера. Вряд ли им такое нравилось. Лабатиби был одет в итальянскую спортивную куртку, блестящие шелковые брюки и шелковую рубашку, рас­стегнутую у ворота, открывающую висящую у него на шее золотую цепочку. От него сильно пахло гелем для волос, дорогим табаком и одеколоном.

—    Налей пинту, — сказал он бармену, невысокому крепышу с бритой головой, покрытому татуировками, в потрепанной фут­болке.

—    Точно не хочешь ничего фруктового, приятель? — тихо спросил бармен. — Дальше по дороге есть заведение, где делают гадкий дайкири с бананом.

Сунув руку в карман спортивной куртки, Лабатиби достал пачку сигарет, закурил и выпустил дым в лицо бармену. Тот был похож на наемного работника на карнавале, которого уволили, чтобы не распугивать клиентов.

— Нет, «Гиннесс» меня вполне устроит, — сказал Лабатиби.

Выслушав его, бармен не шелохнулся.

Лабатиби вынул купюру в пятьдесят фунтов и подвинул в его сторону.

— Остальным мужикам выпивка за мой счет, — сказал он, обведя рукой бар, где сидели с десяток клиентов. — Вижу, они этого заслужили.

Бармен глянул в угол бара, где сидел хозяин, бывший рыбак, без пары пальцев на правой руке, потягивающий эль. Тот со­гласно кивнул, и бармен потянулся за стаканом.

Даже если этот араб и хлыщ гулящий, здесь не место, чтобы отказывать клиенту, платящему наличными. Лабатиби налили стакан стаута, и он отпил глоток. Вытерев верхнюю губу рукой, огляделся. Не бар, а настоящий хлев. Стулья, стоящие у поцара­панных потертых столов, не в цвет. Закопченный камин, в кото­ром горит уголь. Даже барная стойка, у которой сидел Лабатиби, за годы покрылась царапинами от ножей. Пахло потом, рыбьими потрохами, соляркой, мочой и машинным маслом.