Священный Грааль отступников - [8]

На дворе была весна 1321 года. Клаас подставлял лицо жаркому солнцу и радовался, что он не в родной Фландрии. Он уже давно предпочитал проводить время в южных владениях французской короны, нежели на туманных берегах каналов родного Брюгге. На этот раз его, одного из самых опытных и заслуженных шпионов фландрского епископа Мартинуса Эккерта, вызвали в Авиньон. И заказчиком была ни много ни мало сама Святейшая Инквизиция. На это богоугодное заведение ему приходилось работать уже не раз, и ни методы, ни формы работы святых отцов нисколько его не смущали. И самое главное, платили инквизиторы щедро, в срок и не обманывали. Поэтому он без всякого промедления покинул небольшой домик на левом берегу, в котором, по правде сказать, больше отсутствовал, нежели присутствовал. За домом в его отсутствие приглядывала верная домоправительница. Торопился он не зря.

Свидание ему назначил один из самых талантливых и самых опасных из всех известных ему инквизиторов, один из руководителей доминиканского ордена кардинал Бартоломео Трэве. Имелся еще один момент. Эльке был опытным шпионом, и он уже был наслышан о том, что за Бартоломео очень часто стоял один из самых могущественных и влиятельных людей своего времени, духовный правитель всей Европы папа Иоанн XXII. Следовательно, дело было более чем серьезным. Но для Клааса это звучало несколько иначе: значит, дело было более чем… доходным.

Встречу ему назначили в погребке «У трех висельников» недалеко от центра Авиньона. Погребок был местом встречи шушеры всех мастей: наемные убийцы ожидали здесь заказчиков, скупщики краденого встречались с поставщиками и клиентами, воры назначали свидания пособникам, отравители предлагали свои услуги уставшим от счастливой семейной жизни мужьям-женам и заждавшимся наследникам… В общем, кого только не водилось «У трех висельников»! И название было выбрано как нельзя лучше. Хотя оно происходило просто от находившейся в сотне шагов башни, которую местные власти использовали в качестве виселицы. Но качавшаяся по соседству пара-тройка почерневших на солнце бывших посетителей погребка обычных завсегдатаев этого славного местечка нисколько не смущала, и на праздные размышления на тему «все там будем» не наводила. Жизнь в погребке продолжала идти своим чередом.

Здесь Клаас чувствовал себя словно рыба в воде. Лучшего места для встречи не сыскать. Каждый был занят собственными проблемами и в дела соседа нос не совал. Хозяин заведения, ловкий и расторопный провансалец, даже в самые тяжелые времена ухитрялся торговать самым лучшим в городе вином. Особенно Клаас любил игристое белое вино из Шампани. Оно наполняло все тело какой-то необыкновенной легкостью, но никак не отражалось на мыслительных способностях. И именно это ценил в вине Эльке. Он прекрасно знал, что от ясности и четкости мышления зависит его жизнь. Все проделки хозяина погребка были прекрасно известны службе папской охраны, но на земные грехи папская курия умела успешно закрывать глаза. Единственное, что волновало Верховного правителя Святейшего престола, это угроза собственной власти над умами и сердцем людей.

Бартоломео Трэве ждать себя не заставил. Он появился по своей давней привычке словно ниоткуда. Ради встречи с Клаасом доминиканец сменил сутану на светскую одежду. Все скрывал серый плащ с низко надвинутым на лоб капюшоном – человек явно желал быть неузнанным. Но к этому завсегдатаи «Трех висельников» привыкли, и никто на нового посетителя внимания не обратил.

– Ты получил мое послание? – глухим голосом спросил кардинал Клааса.

– Иначе бы меня здесь не было, – справедливо заметил Эльке.

– Посвятил ли Мартинус тебя в суть дела?

– И да, и нет.

– Говори яснее, – приказал тем же бесстрастным тоном Бартоломео.

– Я должен найти одного человека…

– Кто этот человек, тебе известно?

– Нет, его преосвященство объяснил мне, что речь идет об опасном враге церкви.

– Что тебе известно о катарах?

– Еретиках? – удивленно приподнял брови Клаас. – Ничего особенного.

– Ты не любопытен, – констатировал Трэве.

– Абсолютно, – подтвердил Эльке.

– Это самые опасные из еретиков. Они призывают к неповиновению и бунту против самого святого!

Перед внутренним взором Клааса встала постная физиономия Стефана Фульке, залитое жиром лицо и неимоверная роскошь облачения Мартинуса Эккерта, и он усмехнулся. По его твердому убеждению, самые опасные враги церкви находились внутри нее. Но этими соображениями благоразумный шпион делиться со своим заказчиком не стал.

– Ты должен последовать за мной, – поднимаясь, приказал доминиканец.

– Куда?

– Не задавай вопросов, сам все увидишь!

Клаас замолчал. Они вышли из погребка, обогнули крепостную стену справа и спустились в небольшую нишу. Доминиканец, быстро оглядевшись вокруг, достал ключ и открыл совершенно незаметную снаружи, увитую вьющимся кустарником, дверцу. За дверью открывалась спускающаяся вниз лестница. Бартоломео зажег предусмотрительно вставленный в нишу в стене факел и отправился вперед. Клаас, не задумываясь, последовал за ним. Лестница окончилась подземным ходом. Этим ходом, судя по всему, пользовались часто. Достаточно было посмотреть на закопченный огнем факелов потолок…