Священномученик Фаддей, архиепископ Тверской - [8]

Обновленческий епархиальный совет срочно вызвал из астраханской глубинки священников: о. Николая Котова из села Харабалей и о. Петра Калилейкина из села Икряного. Отцу Петру Калилейкину поручили собрать подписи для обновленческой группы Крестовозвиженской церкви. И священник тот пошел по домам прихожан Крестовоздвиженской церкви, обманывая их тем, что «если они не подпишутся, храм отдадут обновленцам, так как первый список неправильный, и надо собирать вновь». Прихожане, еще не зная об обновленчестве Калилейкина, доверились ему как духовному лицу и подписались под списком. 22 человека из этих обманутых священником Калилейкиным подали потом заявление с отказом от своих подписей под обновленческим списком. Точно так же действовал и о. Николай Котов по захвату Знаменской церкви. Быстрота и наглость обновленцев способствовала их успеху. Священник Николай Котов даже после того как прояснилась его обновленческая натура, не растерялся и продолжал действовать очень напористо. Входя в дом, он так начинал свою речь: «Ты бабушка, слышала, как ругают живоцерковников. А ведь это несправедливо. Они лучше, чем староцерковники. Чтобы помянуть родственников о здравии или за упокой, тебе надо идти в церковь, подавать записку, платить деньги, а вот мы будем поминать всех бесплатно. Говори, кого записать?» Со слов старушки, составляли длинный список живых и умерших, которых записывали вместе с отчествами и фамилиями (якобы для уважения). Такие списки потом и подавались в административный отдел.

Махинации, совершаемые Калилейкиным и Котовым, были всенародно раскрыты в Петро павловском храме братьями Кочергиными, при их покаянии в грехе обновленческого раскола.

Возмущенные этими действиями обновленческих провокаторов, старосты отобранных у православных людей православных церквей: Киселев, Баринов, Гузик, Коновалов, Григорьев, Осипов и другие — ворвались в кабинет председателя Губисполкома с требованием прекратить поддержку местными властями «живоцерковников». На их требование заведующий административным отделом Терехов вынужден был показать обновленческие списки, состоящие почти сплошь из «мертвых душ». Отец Николай Котов в своей ретивости собирал списки родственников старушек, не обращая внимания на то, кого он записывает. Баринов даже нашел в этих списках свое имя: «Баринов Федор Евдокимович». Несмотря на все эти изобличающие обновленцев факты, местные власти не отказались от своей регистрации обновленческих общин и не возвратили православным храмы.

Обновленцы же, ободренные своими успехами, развернули кампанию по захвату еще двух православных храмов: Петропавловского и Иоанно-Златоустовского. Православная община Петропавловской церкви была зарегистрирована административным отделом еще 16 октября 1923 года. Обновленцам не удалось тогда захватить храм, хотя его настоятель — протоиерей Н. И. Орлов — поддерживал их движение. Но, видимо, о. Николай Орлов перешел к «живоцерковникам» «по нужде», почему и не предпринял никаких попыток к отобранию храма у православных. Мало того: чтобы храм остался за православной общиной, он ушел за штат, продолжая служить только с епископом Анатолием (Соколовым) в других обновленческих храмах. После захвата обновленцами Знаменского храма они снова стали вести подготовку к отобранию Петропавловской церкви. В середине мая 1924 года настоятель храма о. Борис Ветвицкий был вызван в Губисполком, и там ему было сказано, что церковь Знамения предположено обратить в производственное предприятие и в связи с этим обновленцы претендуют на Петропавловский храм. Одновременно с этим продолжалась тяжба с административным отделом православной общины Иоанно-Златоустовской церкви, тянувшаяся еще с ноября 1923 года. При регистрации этой общины административным отделом возникла уже знакомая нам ситуация с переучетом церковных ценностей. 14 ноября 1923 года при переучете особой Губернской комиссией имущества Иоанно-Златоустовской церкви была обнаружена якобы растрата серебряного напрестольного креста и медной купели и найдено 60 серебряных и прочих предметов, не записанных в церковную опись.

После ареста 16 ноября Губотделом ГПУ священнослужителей этого храма о. Василия Наследышева и о. Федора Лебедева административный отдел признал: православное общество Иоанно-Златоустовской церкви «должно быть распущенно, вследствие чего он не может их зарегистрировать на основании инструкции НКЮ и НКВД от 27 апреля 1923 года».

После этого Иоанно-Златоустовское православное общество составило новую группу, от которой и были поданы все необходимые документы о регистрации. Одновременно с этим были поданы документы от общины «живоцерковников». Но заявление от новообразованной православной общины 6 февраля 1924 года было также отклонено административным отделом — на основании все той же первоначальной причины, что часть данной общины привлекается к ответственности за совершение преступления (по ст. 80 УК). Православная община, не желая отказываться от борьбы за храм, 8 февраля 1924 года обратилась в Губисполком с новым ходатайством о ее регистрации. Вследствие этого спрашивалось о разрешении продолжения службы в храме. Административный отдел вынес постановление о регистрации обновленческой общины. Узнав об этом, православные выставили пикеты, чтобы не допустить обновленцев в храм. Власти попытались отобрать у православных ключи и закрыть храм, но этого у них не получилось.