Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V - [63]

Фридрих II, «stupor mundi»

Фридрих-Рожер отправился в дорогу после недолгих колебаний. Его неуверенность понятна: на Сицилии его власть не была очень устойчива, что же он найдет в другом месте? По дороге в Рим он получал поощрения папы, но переезд через Ломбардию был трудным; ему еле удалось улизнуть от миланцев. Как встретят немцы нового «короля священников», покорный инструмент папской политики? Констанция готовилась к встрече с Оттоном IV, когда легат заставил город принять его конкурента. Это было сигналом, что мнения резко изменились. «Дитя Апулии», увенчанного славой имени Гогенштауфенов, будто бы пронесли на волне народного воодушевления, подстегиваемого папскими благословениями и французскими деньгами. Снова избранный князьями, которые опять же встали не на его сторону в декабре 1212 г. во Франкфурте, он не смог бы вытеснить Оттона из его Кельнского бастиона, если б Филипп-Август в Бувине 22 июля 1214 г. не одержал победу над союзником Иоанна Безземельного. Оттон переправился через Ла-Манш и вплоть до своей смерти в 1218 г. оставался потенциальным врагом, которого следовало остерегаться. Фридрих II — теперь можно называть его так — и не подумал разрывать связи, соединяющие его с папством. В 1213 г. в Эгерской Золотой булле подтвердил все концессии, которые Оттон IV предоставил Курии, в частности возвращение владений в Италии, а также отказ от условия Вормсского конкордата, в котором говорилось о присутствии императора на избрании епископов. Кроме того, Фридрих решил выступить против ересей. Как только последние сторонники оставили Оттона IV, Фридрих отправился в Ахен, где полвека тому назад его дед сделал Карла Великого святым. После коронации он поместил мощи императора в богато украшенную раку, на боковых поверхностях которой был изображен он сам рядом с суверенами, которые до него продолжали дело первого императора Запада. Затем, чтобы оставаться до конца верным тому, кого легенда сделала первым крестоносцем, Фридрих поклялся также отправиться в крестовый поход. Он взял под свою защиту не только цистерианцев, но и рыцарей тевтонского ордена, великий магистр которых, Герман фон Зальца, стал его советником и другом. Фридрих имел желание ознакомиться с Германией, которую он покинет только в 1220 г., на свой лад практикуя странствие верхом, предписанное обычаем. Эти годы можно назвать его Wanderjahre, временем, которое молодые ученики проводят, объезжая страну. Когда в августе 1220 г. он отправился на коронацию в Рим, ученичество «Дитяти Апулии» завершилось.

Попытаемся обрисовать, кем же он стал. Задание не из простых: полемика, начатая из-за его непримиримой борьбы с папским престолом, несомненно, исказила до неузнаваемости черты столь сложной личности. С виду он был бы совсем не примечательным, если б не удивительная веселость, но еще более примечательным был его сверкающий взгляд. «У него змеиные глаза», — говорил один из его товарищей. Секретом исключительной выносливости была привычка вести строгий образ жизни, несмотря на придворную роскошь. Его детство было из тех, что формируют железную волю. Он мог стать игрушкой в руках кучки не имеющих совести честолюбцев; ему оставили так мало средств, что без сострадательной преданности жителей Палермо он не каждый день ел бы досыта. Он не имел ни одного ученого капеллана, который бы занимался его воспитанием; он рос как дикарь, но удивительная живость его ума помогала ему использовать все, что он слышал и видел. К тому же на космополитической Сицилии он мог наблюдать за греками и латинами, арабами и евреями. Всю свою жизнь его ум оставался пытливым, он общался с раввинами и имамами, расспрашивал математика Фибоначчи, астролога Михаила Скота и, конечно же, брата Илию, бывшего главу францисканцев. Его трактат о соколиной охоте служил авторитетным источником. Его увлекали занятия медициной, даже если не доказано, что он сам производил опыты по исследованию процессов пищеварения. Наука не отвратила его от поэзии; он сочинял песни на французском языке, который он унаследовал от своей матери. Он обладал чувством прекрасного и уделял много внимания архитектурному облику своих новых замков; самый известный из них, Кастель дель Монте, огромных размеров, построенный в виде восьмиугольника, охватывающего отделанные мрамором комнаты и соединяющего «изящество и величие». Некоторые историки считают Фридриха II основоположником следования античным идеалам в архитектуре. Но не следует считать его первым современным человеком, князем, вдохновившим Макиавелли, или же образованным деспотом перед веком Просветительства. Он был человеком своего времени, но его гений позволял ему предчувствовать его ограниченность, побуждая открывать другие горизонты за пределами этих границ. Остается еще одна тайна, тайна его веры; был ли он скептиком, для которого Моисей, Иисус и Магомет являлись просто обманщиками? Насмехался ли он, видя колоски пшеницы, из которых потом будут делать просфоры: «Сколько богов в этом поле»? На смертном одре он захотел облачиться в монашескую рясу цистерианцев, и его старый друг архиепископ Палермский его соборовал. Друзей у него было немного; те, кто находится у власти, вынуждены соблюдать дистанцию, но, будучи постоянно настороже, они нуждались в компетентных советах. Советчиков, преимущественно юристов, у него было много; двое из них играли значительную роль в императорском окружении: Фадей Суесса и Пьетро делла Винья; второй, логофет и глашатай, был мастером ораторского искусства, его часто сравнивали с непревзойденным отцом красноречия Цицероном, называли «Виноградником Господа» или «Скалой, на чьих камнях стоит имперская церковь»; он, возможно, был доверенным лицом Фридриха, но уж точно не тайным советником, использующим свое влияние, находясь в тени.