Священная кровь - [14]
Продолжая бойко тараторить, лавочник схватил руку дехканина. Тот, расстроенный, придавленный несчастьем, некоторое время молча смотрел на арбу, на дыни. Потом тяжело вздохнул и тихо проговорил:
— Четырнадцать рублей дадите…
— Четырнадцать рублей? Э-э, вы что, только проснулись, видно? Так расскажите ваш сон воде[32].
— В городе слова не скажут, за восемнадцать возьмут. Выхода нет, потому только и сказал. Взгляни на дыни — каждая с верблюжью голову! Самые отборные!
— До города вам не добраться, — грубо напомнил лавочник. — А дыни — вижу. Так себе — средние. Хорошими окажутся — народ будет есть и вас же благословлять. Не для себя беру. И потом, кто его знает — на одной грядке разные дыни выспевают. Я хоть и не дехканин, а понимаю… Три целковых дам…
— За восемьдесят дынь?! Три рубля! — дехканин даже отвернулся.
— Будьте же справедливы, баккал-ака![33] — крикнул Юлчи.
Его поддержали и другие:
— Верно, надо по совести!
Лавочник сделал вид, что ничего не слышит, и продолжал гнуть свое:
— Я о вашей же пользе думаю. Арба-то чужая, видно? А я дыни свалю здесь же. Вон там кузница Ташпулата. Знаете, наверное? Он большой мастер в починке арб. Получите за дыни деньги — почините арбу. У хозяина не будет причины обижаться на вас. Да вы ему можете и не говорить, чтоб при случае не укорил.
Оказавшись в безвыходном положении, дехканин понемногу сбавлял цену и дошел до семи рублей. Из опасения, что может подойти какой-нибудь конкурент, лавочник тоже начал набавлять по теньге. Заговорив дехканина до изнеможения, он в конце концов вынудил его согласиться на четыре с половиной рубля.
Даже занявшись прополкой, Юлчи долго не мог успокоиться. Он взмахивал кетменем, но мысли его были заняты дехканином. «Как чудно устроен свет! — думал юноша. — В любом месте у дехкан дела нескладны. Земля есть — тягла нет, тягло есть — земли нет. А у многих — ни того, ни другого. Вот, к примеру, я… Да теперь куда ни глянь — везде такие. Взять хотя бы этого дехканина. Сколько он трудов, сколько забот вложил! И не один, вместе со всей семьей трудился. А добро все равно что по воде пустил. Хуже еще: все досталось этой лисе — лавочнику… Ну и бессовестный! Такого мошенника я еще не встречал… Что теперь дехканин скажет семье, детям? Спросят о покупках! И вот вместо тоя — поминки, как говорят!..
Юлчи вспомнил о своей семье. «Уходил я — в доме пусто было: ни горстки муки, ни ложки сала. Чем они живут там?.. Осенью возьму у дяди денег и пошлю им, — решил Юлчи. — Только он прижимист, похоже. Не пожадничал бы, не обманул бы…»
Покончив с прополкой, Юлчи прошел во двор и прилег на супу. Десятилетний сынишка Хакима-байбачи, Рафик, вынес ему лепешки. Какая-то женщина, скрывая лицо, протянула в калитку из внутренней половины двора чайник чаю. Юлчи догадался, что это дочь дяди.
Юноша встал и принялся за чай. К нему подсел Рафик. Мальчик был оставлен дома как самый старший и очень скучал. Чтобы развлечь его, Юлчи срезал молодую ветку тала, сделал маленький свисток:
— На, попробуй! Свисток получше, чем у миршаба[34].
Рафик поднес свисток к губам, подул в него. Раздался резкий свист. Мальчик даже рассмеялся от удовольствия.
Юлчи нашел толстый камыш, вырезал из середины длинный, побольше четверти, кусок, вычистил его внутри, проделал несколько дырочек.
— А это тебе свирель, — сказал он, протягивая игрушку Рафику.
Свирель тоже играла хорошо, но скоро сломалась. Мальчик похвастался:
— У меня доме есть настоящая свирель!
— Правда? А ну, покажи.
Рафик побежал в ичкари и через минуту возвратился со свирелью.
Свирель была действительно настоящая — тонкой работы, отделана серебром.
— Это тебе отец купил? Дброгая, наверное? — спросил Юлчи.
— Нет. Один раз к нам пришло мно-о-го музыкантов. Весь вечер тут играли. Один из них и подарил мне эту свирель. А играть я не умею. Дедушка запрещает: «Ты что, говорит, музыкантом собираешься быть?»
Юлчи улыбнулся.
— А-а… Сыграть, что ли? — предложил он.
— А вы умеете?
— Немножко.
Юлчи приложил свирель к губам. В чистом, прозрачном воздухе заколыхались волны нежных звуков, и, казалось, все вокруг вдруг ожило, заулыбалось.
Глаза Рафика широко раскрылись: «Как хорошо играет этот батрак!»
Юлчи и в самом деле играл неплохо. Еще в детстве, когда ему пришлось пасти кишлачное стадо, он хорошо научился делать свирели и из степного камыша, и из разных пород горных деревьев. За игрой он коротал время и в бескрайних степях, и в горах, опустившись на корточки, либо прилегши где-нибудь под скалой или на берегу ручья. Затем он подучился немного этому искусству у своего одно-кишлачника. Тот когда-то был хорошим флейтистом, но потом ослеп и сидел безвыходно дома.
Юлчи закончил песенку и, улыбаясь, посмотрел на Рафика: ну как, мол, хорошо? В это время из ичкари неожиданно раздался голос девушки:
— Рафик, кто это играл?
— Юлчи-ака…
— А-а?! Нет, правда?
— Правда. Посмотрите: кроме нас, тут никого нет.
Из калитки показалась голова девушки и сразу же скрылась. Немного погодя девушка заискивающе-ласково попросила:
— Скажи, пусть еще сыграет…
Юлчи помедлил, затрудняясь в выборе, потом сыграл еще одну кишлачную мелодию и вернул свирель мальчику. Подложив руки под голову, он устало растянулся на супе.
Роман «Навои» — одно из самых крупных произведений Айбека, издан впервые в 1944 г. Автор создал в своем романе исторически правдивый обрез замечательного сына узбекского народа — Алишера Навои — поэта, мыслителя, гуманиста. За это произведение Айбек в 1946 году получил Государственную премию СССР.
Роман «Солнце не померкнет» посвящен героическому подвигу советских воинов в годы Великой Отечественной войны. В книге рассказывается о трудных боях под Москвой осенью 1941 года. Плечом к плечу с русскими, украинцами, белорусами и сынами других народов сражаются с врагом узбеки.
«Детство»- это автобиографическая повесть, в которой автор рассказывает о своей жизни и жизни узбекского народа в дореволюционное время. Действие происходит в Ташкенте, где родился и рос Муса, главный герой повести. Обо всем, что видит Муса в окружающей его действительности, о влиянии на подростка идей первой русской революции и восстания 1916 года, которое вспыхнуло в Ташкенте, автор рассказывает взволнованно и правдиво.В 1962 году, за повесть «Детство», Айбек удостоен государственной премии УзССР имени Хамзы.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.
Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.