Священная - [96]

Я не осознаю, что задержала дыхание, пока не начинают гореть легкие. Опускаю взгляд на наши соединенные руки. Как его большой палец медленно поглаживает мои костяшки. А затем снова смотрю на его лицо. Слышит ли он, как стучит мое сердце? Прочитал ли мои мысли?

– Ты справишься, – говорит он.

Не знаю, имеет ли он в виду похороны мамы или что-то еще.

А может, это и неважно.

Я встречаюсь с ним взглядом и сжимаю руку.

«Давай поднимемся туда, – мысленно говорю я. – Нас уже ждут».

И мы вместе вступаем на первую ступеньку.

Сейчас меня уже не так шокируют толпа, яма в земле и гроб матери, стоящий над ней. Слова Стива звучат знакомо. А с минуты на минуту должен появиться Семъйяза. Вот только я не предполагала, что мне будет жаль его.

Что после того, как собравшиеся прочитают все молитвы, работники опустят гроб и засыплют его землей, а люди разойдутся, и у могилы останемся лишь я с Кристианом, Джеффри и Билли, мне захочется подойти к нему. Я чувствую Чернокрылого и его скорбь, но она связана не с тем, что он предал Господа и пошел против ангельского замысла, а с тем, что он наконец осознал: он потерял маму навсегда. И в этот момент я осознаю, что нужно сделать.

Я отпускаю руку Кристиана и подхожу к ограде на краю кладбища.

«Клара?» – занервничав, окликает меня он.

«Стой там. Все в порядке. Я не выйду за пределы священной земли», – успокаиваю я.

А затем зову Семъйязу.

Он поднимается на холм в образе собаки и останавливается у забора, после чего меняет облик и молча смотрит на меня печальными глазами цветя янтаря. Он не может плакать, это умение ему недоступно. И его несказанно раздражает это.

Может, и не стоит трогать его сейчас, когда он так злится. Но ничто уже не остановит мое безумие.

– Держи, – говорю я.

А затем неуклюже снимаю старый мамин серебряный браслет с запястья и просовываю его между прутьями забора.

Семъйяза удивленно смотрит на меня.

– Возьми его, – настаиваю я.

Он протягивает руку, стараясь не коснуться меня. И я опускаю в раскрытую ладонь браслет. Шармы звенят, стуча друг о друга, когда Семъйяза стискивает их в кулаке.

– Это я подарил ей его, – говорит он. – Как ты догадалась.

– Я не догадалась. Скорее почувствовала, что надо сделать, – отвечаю я.

А потом разворачиваюсь и, не оглядываясь, возвращаюсь к своей семье.

– Малышка, у меня чуть инфаркт не случился, – говорит Билли.

– Пойдем отсюда. Я хочу домой.

Когда мы уходим, Семъйяза все так же стоит за забором, словно застывший мраморный ангел.

Но чего я реально не ожидаю, так это полицейских, которые ждут нас у крыльца.

– Что все это значит? – спрашивает Билли, когда мы подъезжаем к дому.

На подъездной дорожке припаркована патрульная машина, а вокруг шныряют двое копов.

– Нам нужно поговорить с Джеффри Гарднером, – говорит один из них. А затем смотрит на брата. – Это вы?

Джеффри бледнеет.

Но Билли, как и всегда, воплощенное спокойствие.

– По какому поводу? – Она упирает руки в бока и свысока смотрит на них.

– По поводу пожара на водохранилище Палисейдс в августе прошлого года. У нас есть основания предполагать, что он может быть в этом замешан.

– А еще мы бы хотели осмотреться, если вы не возражаете, – говорит другой офицер.

Но у Билли все под контролем.

– У вас есть ордер?

Офицеры краснеют под ее пристальным взглядом.

– Нет, мэм.

– Что ж, я опекун Джеффри. И мы только вернулись с похорон его матери. Так что, думаю, ваши вопросы могут подождать. Желаю вам приятного вечера, джентльмены.

После этого она берет нас с Джеффри под руки и ведет в дом. И только когда дверь с грохотом захлопывается за нами, она делает глубокий вдох.

– Да уж, кажется, у нас возникли проблемы, – говорит она, глядя на Джеффри.

Он пожимает плечами.

– Ну и пусть допрашивают. Мне плевать. Я признаюсь, что сделал это.

– Ты что? – восклицаю я.

Хотя в глубине души это меня не удивляет. Потому что нечто подобное я подозревала еще той ночью, когда увидела его выбирающимся из леса.

– Это было моим предназначением, – говорит он. – Это снилось мне с тех самых пор, как мы переехали в Вайоминг. Именно я должен был устроить тот пожар.

Билли хмурится.

– Ну, как я и говорила, у нас проблемы. Оставайтесь сегодня дома, хорошо? А мне нужно сделать несколько звонков.

– Кому? Что, в общине и адвокат есть? – саркастически спрашивает Джеффри.

Билли совершенно серьезно смотрит на него своими сияющими темными глазами.

– Вообще-то да.

– Еще скажи, что и бухгалтер есть.

– Его зовут Митч Хэммонд.

– Плевать, – говорит он. – Я буду в своей комнате.

Сейчас на его лице нет ни тени уязвимости и беззащитности мальчика, потерявшего свою маму, которые виднелись там сегодня утром.

Он разворачивается и идет к лестнице. Билли уходит в мамин кабинет и закрывает за собой дверь. А я остаюсь одна. Снова.

Через несколько минут окружающая меня тишина становится оглушительной. Но за это время мне удается сложить всю картину, поэтому я направляюсь в комнату Джеффри. Он не отвечает на стук. Так что я заглядываю внутрь, чтобы убедиться, что он не выбрался из окна.

Но брат в комнате, роется в комоде. Правда, тут же останавливается, смотрит на меня.

Я вздыхаю.

– Знаешь, нам обоим будет легче, если ты перестанешь ненавидеть меня хоть на десять минут.