Священная - [62]

– Привет, птичка, – говорит он. – Рад встретиться с тобой вновь.

Это прозвище вызывает у меня приступ страха и отвращения, которые стискивают все внутри, отчего мое тело начинает дрожать.

– Ты врезалась в меня на своей машине, – замечает он. – А это твой парень?

Он поворачивается к Такеру, будто собирается пожать ему руку, но тот смотрит в сторону, на землю, на машину, да куда угодно, лишь бы не в янтарные глаза Чернокрылого, сжимая руки в кулаки.

С губ Семъйязы слетает короткий смешок.

– Он раздумывает, врезать мне или нет. Даже несмотря на то, что я ни капли не пострадал после столкновения с машиной, твой парень все еще верит, что сможет навредить мне. – Он качает головой.

И это движение вновь кажется мне слегка размытым, будто падший ангел состоит из человеческой оболочки, в которую засунули какое-то другое существо. А я уже позабыла об этом.

– Люди, – усмехнувшись, говорит Семъйяза.

Я сглатываю образовавшийся в горле комок и стараюсь не смотреть на Венди, которая лежит рядом с ними. И на Такера. Страх за них лишь отвлечет меня. А мне нужно быть сильной. Найти способ вытащить нас из этой передряги.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Отличный вопрос, который я уже давно задаю себе. Ты так разозлила меня. Очень мало Квартариусов, которые способны…

Он поворачивает голову и поднимает волосы, чтобы показать мне свое ухо. Даже в темноте оно выглядит уродливым. Но, судя по всему, отрастает вновь. Я оторвала его прошлым летом, когда призвала венец, и все это время он отращивал его.

– Я не хотела… – лепечу я. – Не собиралась…

Он пренебрежительно отмахивается от меня и отворачивается.

– Конечно же, хотела. Но не расстраивайся из-за этого.

– Зачем ты появился здесь? – спрашиваю я. – Давай уже перейдем к сути, ладно? Если ты собираешься убить меня, то зачем тянуть?

– Нет, конечно, – возражает он так правдоподобно, будто его оскорбляет сама мысль об этом и в прошлую нашу встречу он не пытался этого сделать.

– Я хочу просто поговорить с тобой. Я наблюдал за тобой, и мне показалось, что ты выглядишь несчастной. Раздираемой противоречиями. Похоже, я могу тебе помочь.

– Не думаю, что ты хочешь мне помочь.

– А зря, – говорит он. – На мой взгляд, ты весьма интересная личность. Скорее даже очаровательная. И, думаю, твоя мать кое-что от тебя скрывает.

– Она мне все о тебе рассказала, – возражаю я.

Его брови приподнимаются.

– Прям все? Ну-ну. Нас с ней связывает очень интересная история, но она не для твоих ушей. Впрочем, меня сейчас больше интересует то, что ты должна сделать. Твое предназначение. Твои видения. И сны.

– Мое предназначение не имеет к тебе никакого отношения.

Семъйяза качает головой.

– А может, ты не так все поняла?

В голове тут же мутится от его нежеланного вмешательства.

– Она тебе не рассказала, – разочарованно говорит он. – Если бы ты знала, я бы это почувствовал.

Может, это и глупо, но меня охватывает любопытство. Мне хочется выяснить, о чем он говорит, и Семъйяза, конечно же, это знает. Он улыбается, понимая, что теперь все мои мысли заняты лишь этим, а не тем, как спастись от него.

– И что же она мне не сказала? – не выдержав, спрашиваю я.

Он протягивает мне телефон.

– Давай спросим ее об этом.

«Сделай уже что-нибудь!» – одергиваю себя я. Нужно придумать план, призвать венец, но это кажется невозможным, потому что скорбь Чернокрылого накрыла меня тяжелым плащом, запутывая мысли липкой паутиной.

«Думай», – не сдаюсь я.

– Неужели ты решил взять меня в заложники? Потому что вряд ли мама посчитает это романтичным поступком.

Его лицо мрачнеет.

– Не заставляй меня делать то, о чем я потом пожалею, – говорит он, шагая ближе к Такеру.

Я встречаюсь с Такером взглядом. Он сглатывает, отчего его кадык резко дергается. Он явно напуган. Кажется, Семъйяза собирается убить его. Так вот почему его не будет на кладбище. Ведь падшему так легко это сделать – хватит и одного мгновения, одного движения руки. Ну почему я такая глупая? Почему не догадалась об этом? Все эти месяцы я пыталась придумать, как защитить его, а потом резко отбросила эти мысли, когда узнала о смерти мамы. Я сама допустила это.

Мне так хочется сказать Такеру, как я сожалею о том, что втянула его в свою безумную жизнь.

– Ну же, позвони ей, – говорит Семъйяза.

Я киваю и подхожу к нему, чтобы забрать телефон. Один шаг, затем другой. Я старательно сопротивляюсь скорби, пока вдруг не достигаю невидимого пузыря, окутывающего его и словно сотканного из боли. Слезы проступают на моих глазах. Я смаргиваю их и продолжаю идти, пока не останавливаюсь перед ним. А затем смотрю прямо ему в глаза.

Семъйяза кладет трубку мне в руку.

Я зажимаю мамино изображение на экране и вслушиваюсь в длинные гудки. Трубку долго никто не поднимает, и мне уже кажется, что звонок перейдет на голосовую почту, но затем ответ.

– Клара? – спрашивает мама, и по ее голосу я понимаю, что она уже и сама почувствовала, что что-то не так.

– Мама… – На мгновение у меня пропадает дар речи, и я просто не могу выдавить из себя слова, которые приведут ее сюда, в руки Чернокрылого и к бог знает какой судьбе. – Семъйяза здесь.