Свойство болезненной любви - [4]

А я уже попрощалась с жизнью, потому что мои кости, вряд ли могут выдержать удар о камни. Правым боком ударилась о край карниза, отчего полились слезы. Я даже не успела закричать от страха, потому как меня подхватили чьи-то сильные руки.

— Летаешь? — насмешливо спросил мужской голос сверху.

— Пытаюсь, — я улыбнулась сквозь слезы и подняла голову.

На меня смотрели большие светло-зеленые глаза. Сам парень был высокий, с темными короткими волосами и широкой улыбкой. И сильным был. Хотя меня не так уж и сложно удержать.

— Лила! — из дома выбежал папа. — Грэг… спасибо, — он забрал меня из рук парня.

— Папочка, — я заплакала, снова почувствовав боль от удара.

— Девочка моя, — он не сильно, но крепко прижал меня к себе и побежал домой.

— Я помогу! — крикнул сзади парень.

Папа ничего ему не ответил. Пройдя мимо удивленной толпы, побежал вверх по лестнице. Я рыдала, цепляясь за папин воротник. И почему со мной вечно что-то происходит?

Когда папа положил меня на кровать, за ним прибежала мама со слезами и диким страхом в глазах. А я плакала и просила унять боль во всем теле. Увидев испуганную Майру, заревела еще сильнее из-за того, что испортила ей праздник своим минутным желанием поиграть со смертью. И через пару минут, когда надо мной склонилось лицо Грэга, я потеряла сознание.

После этого случая родители не выпускали меня из постели около четырех недель. Мама все время находилась рядом, держа за руку и помогая целительнице обрабатывать раны. Весь левый бок был в глубоких царапинах, от которых, к сожалению, остались шрамы. Я каждый раз, видя Майру, просила у нее прощения за день рождение.

— Солнышко мое, — улыбнулась сестра, присев на край кровати, — ты не виновата. Поверь, я бы сделала тоже самое, если бы все детство провела в этой комнате.

— Правда? — всхлипнула я.

— Правда, — кивнула Майра и поцеловала меня в лобик.

— Но, я ведь уже почти совершеннолетняя, — вздохнула и взяла ее за руку, — Это странно, что я веду себя, как несмышленый малыш.

— Лила, — рассмеялась девушка, начиная поправлять мое одеяло, — ты в детстве не была маленькой. У тебя не было разобранных коленок, не было детских ссор с родителями, не было ничего того, что обычно делают детки. Поэтому для тебя это нормально.

— Я люблю тебя, — прошептала, глотая соленые слезы. — Я очень-очень тебя люблю, Майра.

— Я тоже люблю тебя, — нежно улыбнулась Майра.

А после мне разрешили понемногу выходить на улицу, при этом тепло одеваясь. В такие моменты я выходила либо с мамой, либо с папой, или с кем-то из взрослых. Сани и Криэллу наказали за то, что полезли в сад, через окно и за то. что впутали меня в это.

— Пап?! — я повернула голову к любимому родителю, сидя с ним в библиотеке на диване.

— Что милая? — спросил он, отложив книгу.

— Я всю жизнь буду болеть? — этот вопрос волновал меня с тех самых пор, как научилась говорить.

— Нет, — он улыбнулся и погладил по волосам. — Родная, ты не болеешь. Просто твой организм слабый и ему необходимы укрепляющие отвары, чтобы меньше заразы приставало.

— Но я, как и братья и Майра, хочу учиться, и знакомится с новыми ребятами, а не сидеть дома, — я положила голову на его плечо и вздохнула. — Я хочу жить.

Папа ничего на это не ответил.

Глава 3

Обычно первый оборот происходит в десять лет. В это время родители настраивают своего ребенка на то, что ему может быть немного больно и эту боль нужно перетерпеть и тогда, все пройдет быстро. Они приучают ребенка ко второму облику и учат стоять на четырех лапах, различать запахи и «отрешаться» от некоторых звуков, чтобы в голове не было шума.

Я видела, какие красивые у меня братья и сестра во втором обличие, гладила их и играла. Видела, какая невероятная мама, и какой сильный папа. А по ночам часто мечтала, что завтра тоже смогу встать на четыре лапы. Но этого не случалось. День за днем моя вера в то, что я сумею встать на четыре лапы угасала. Даже казалось, что я родилась обычным ребенком.

Но это произошло!

Мой первый оборот случился, когда мне было двадцать лет. Дедушка-ректор объяснял это тем, что мое тело развивается намного медленнее, чем у остальных. В то утро, у меня жутко болела голова, поэтому я не хотела вставать с кровати, укутавшись в одеяло с головой. Парэлла пыталась меня растормошить и сказала, что я должна спуститься к завтраку, но я даже не пошевелилась.

— Лила, тебя родители ждут, — вздохнула тетушка. — Вставай, моё маленькое солнышко.

— Не хочу, — еле смогла пошевелить губами, не в силах даже открыть глаз.

— Лила, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Парэлла, присев на краешек кровати.

Промычав что-то невразумительное, попыталась отстраниться от жуткой головной боли. Когда кольнуло под лопатками, не смогла сдержать болезненного стона. Парэлла подскочила с кровати и выбежала из комнаты.

— Лила, у тебя все хорошо? — обеспокоенно спросил папа, вбежав в комнату.

Он оттянул одеяло и нежно погладил меня по голове.

— У тебя что-то болит? — спросила мама, присев на другую сторону кровати.

— Голова, — выдохнула, не в силах даже открыть глаза. — А еще сильная слабость во всем теле.

Не знаю, что происходило в следующие минуты, но почувствовала, как папа взял меня на руки и куда-то понес. А мне было холодно из-за того, что одеяло убрали.