Своя рыба и река - [13]

О ПЕСКАРЕ, О МУЛЕ И ДРУГОЙ ВАЖНОЙ РЫБЕ

Река наша славная Каменка с гор течет, оттуда ее начало, может, с ледников самых… И всегда она рыбной была. Рыбной и глубокой. В иных местах даже дна шестом достать не могли. Вот какие глубины были. А уж рыбы какой только не было! И карпы-карпищи, и налимы, и щуки, и лини — да такие, что ни приведи господи! — с лапоть, не линь — а кусок золота, и таймени с таймешатами, и хариус. У нас горная рыба и равнинная всегда в добром соседстве уживались. А такое редко бывает. Потому, что село наше в самом ловком месте стоит, в предгорье. Только что стерляди одной не было в Каменке, а так, считай, всякая обитала.

Но все это изобилие раньше было. Когда еще русло ее не потревожили, не перенесли, и не произвели это самое «шунтирование». Кому это шунтирование на пользу-то? Да будь ты хоть самый главный человек в стране и врачи у тебя самые наиглавнейшие, все равно не на пользу. Поскреби-ка по живым жилам ложкой, помучай кровь, а кровь она тоже живая, не водица, разве не больно организму? Еще как больно. Стонет он и трепещет, а человек в беспамятстве лежит, делай с ним что хочешь. Встал — вроде здоровый, а посмотришь — еще хуже, чем был. Так и природу не обманешь. Нельзя в ее жизнь вмешиваться. Человек хочет как лучше сделать, а получается — только во вред действует, как враг.

С тех пор и река наша болеть стала, захирела, ну и обезводилась, конечно. Заставили ее по искусственной артерии бежать, а не по родной, вот она и побежала со всхлипом, деваться-то больше некуда… И рыбы сразу не в пример стало меньше, измельчала она, а иная и вовсе исчезла.

А раньше, правда, невпроворот было. Особенно в войну. Я уже сознательным пацаном был, помню. Или потому, что мужика-ловца тогда не было, он на фронте немцу хребет ломал, а бабы день и ночь в работе, некому было вылавливать, или просто ее так много родилось, что не переловить… И в основном пацаны и пацанята промышляли, шуровали по омутам… А жили тогда известно как: зимой — голодуха, из еды — картошка. А уж весной, когда река вскрывалась, вода маленько сходила — рыба появлялась в рационе, а на бугорке крапивка вылезала. Тогда немного оживали, отъедались. Так что весна, лето — спасенье было, и Каменка здорово спасала, тогда не для развлечения ловили.

А она тогда широко разливалась… В иные годы бывало так, что избушки плыли, бани и коровы со свиньями… А вода подолгу не убывала, неделю, а то и две держалась. Вот сколько раньше снегу и воды было. И рыбы тоже много.

Могу о конкретных фактах рассказать. Может, кому-то они и байками покажутся, но мое дело рассказать, а уж поверят или нет, не знаю.

Так вот, в половодье обычно все мостки, все лавы поснесет, — железных мостов тогда не было, — а если кому срочно на ту сторону надо, что делать? Так бабы, те, которые похрабрей, догадались по рыбьим хребтам на ту сторону перебегать, а которые трусихи, те так и сидели, ждали, пока вода не сойдет. Вот сколько рыбы было.

Или, допустим, пойдут белье полоскать, полощут штаны, начнут вытаскивать — а там рыбы полведра. Щука и другая рыбка, сразу и на уху, и на жареху. Поди плохо. Вот какие случаи бывали. Может, и привирали люди немного, но все равно от правды недалеко.

А вот что еще раньше творилось, — это мне мой дед рассказывал, а ему отец, — какие случаи случались, так в это действительно трудно поверить. А деду моему зачем врать, а его отцу тем более? Они в таком деле никогда замечены не были.

Так вот, дед мой, а он в свое время рыбак знаменитейший был, перед всеми другими рыбами на первое место обязательно пескаря ставил, самой важной персоной его считал. Почему? Да потому, что через него все мозговые дела в реке решаются, он — всему голова. Это он с виду такой придурашливый, а на самом деле куда как умен. А муля, мульгашка, — маленькая такая рыбка, меньше ее уж никого в реке нет, на втором месте по важности стояла. А почему, я потом уже понял, когда вырос и поумнел. Конечно, всякая рыба в реке важна, нет ни одной, которая бы просто так жила — дурью маялась, раз живет, значит — так надо, всякая делает свое маленькое и большое полезное дело. Только пескарь всем руководит и над всеми верховодит. Недаром о нем столько томов книг понаписано. Никто эту мудрость пескаря по сей день разгадать не может. Ученые бьются-бьются, а толку нет.

И вот тогда, в те времена, теперь совсем для нас беспамятные, когда отец моего деда сам малым пацаном был, пескари на Каменке страшно здоровые клевали. Он еще успел захватить. И Каменка сама тогда много шире была, раза в три, а может и в пять. А глубины в ней так вообще немеряные были. И пескарь, соответственно, был под стать, ростом с хорошего тайменя. Особой, значит, нашей алтайской породы.

На такого пескаря обычно по двое ходили, потому что одного он может запросто в воду уволочить и под корягу завести… И тогда ищи-свищи, прощай навсегда, дорогой товарищ! На него и снасть особая требовалась: леску в несколько слоев плели из конского волоса, а крючки кузнец ковал. На наживку — навозные ребята шли, их пучком насаживали. Забросил и сиди, кукуй, жди поклевку. А уж как клюнет — тут не зевай! — один друг подсекает, а другой дружок вытягивать помогает, выволакивать пескаря на берег… Конечно, не часто такие экземпляры ловились, если бы часто, неинтересно было бы. А уж если поймался, тогда все сбегались и дивились: ну и уродила Каменка рыбу! Ох, и здоровые же пескари были — страшно смотреть!