Свора - [39]

— Ой, как я обожаю дискотеки! — довольно воскликнула Одиль. — Я была там в Париже. Мама водила меня отпраздновать пятнадцатилетие.

Руперт поднял брови, словно изумляясь молодости своих спутниц.

— Ради Бога, — шикнул он, — если спросят, то скажите, что вам восемнадцать.

— Конечно, Руперт, — мгновенно согласилась Одиль.

— А мне двадцать один, — с хитрецой добавил он.

Рафаэлла кивнула, глазами пожирая танцующих.

— А сколько лет Эдди? — невинно спросила она.

— Он слишком стар для тебя, — отпарировал Руперт.

Они присоединились к Эдди Мейфэа и его друзьям. Девушки, сидевшие за столом, напоминали панков, которых Рафаэлла видела на Кингзроуд. Хорошо, что она надела короткую черную юбку и белую водолазку. Так она не похожа на других и кажется значительно старше своих пятнадцати лет.

— Как насчет шампанского? — предложил Эдди, наполняя бокал Рафаэллы шипучей жидкостью.

Она решила, что понравилась этому парню, и моментально заволновалась. Руперт сидел дальше за столом с Одиль, и никто не мешал. Рафаэлла спокойно сделала глоток. Как вкусно!

— Выпей! Вот молодец, — просил Эдди и не отрывал от нее глаз.

Рафаэлла внимательно разглядывала его лицо. Красивые черты, чуть запавшие щеки, светло-каштановые волосы, уже слегка отросшие. На нем были синий блайзер, белая рубашка, черные брюки и галстук в сине-красную полоску. Наверное, парень лишь на пару лет старше Руперта.

— Послушай, Эдди, — вмешалась одна из панков, сидевшая рядом с ним. — Пойдем, сбацаем.

— Извини, Фиона, я обещал танец Рафаэлле.

Фиона тут же надулась:

— Черт, а я тащусь по «Ху».

Рафаэлла чуть сдержала смех. Вряд ли эта Фиона любит что-нибудь, кроме прогулок по провинции с огромным лабрадором.

— Чему ты улыбаешься? — заинтересованно спросил Эдди.

— Так просто.

Он взял ее за руку и поднялся:

— Потанцуем?

— Я обожаю «Ху», — передразнила она соперницу.

— Да ладно, ладно, — успокоил он с удивленной улыбкой.

Они протанцевали всю ночь. Медленные танцы, быстрые, самба и даже вальс! Где-то в час тридцать ночи разозленный Руперт заставил их отправиться домой.

— Я хочу с тобой встретиться, — прошептал Эдди Мейфэа на ухо Рафаэлле. — Я позвоню, и очень скоро.

Она кивнула, отлично понимая, что мать будет возражать против встреч с парнем постарше, уже умудренным жизненным опытом. Рафаэлле разрешали ходить в кино с друзьями, и больше никуда. Она уже раз целовалась с молодым человеком, но это ей не понравилось. Он работал помощником садовника, был ничего внешне, но почерневшие передние зубы и отсутствие пальца на правой руке портили впечатление.

Одиль умирала от любопытства, но сдержалась, пока они не вернулись домой и Руперт не ушел к себе.

— Ну! — воскликнула она. — Рассказывай все! И ничего не утаивай.

Рафаэлла понимала, что говорить-то не о чем. Она только протанцевала весь вечер.

— Он обещал позвонить, — сдержанно объявила она.

— Это понятно, — подбадривала Одиль. — И он явно хочет заняться с тобой страстной любовью.

— Не знаю.

— Должна знать.

— Откуда?

Одиль закатила глаза.

— Ты протанцевала с ним столько медленных танцев… — она заколебалась, а потом продолжила: — У него встало?

— Ну и вопрос!

— Так как же?

Рафаэлла не смогла сдержать хохот. Она покраснела, хотя Одиль была лучшей подругой и они всем делились.

— Да, — наконец сказала она. — Он стоял, как сержант на параде!

— Боже! — Одиль зашлась от хохота. — Ты пойдешь к нему на свидание?

— Конечно, — ответила Рафаэлла. — А почему бы и нет?

Бобби Манделла 1975

— Нет, — сказал Бобби.

— А ты упрямый сукин сын, — ответила Шарлин, нервно потягивая сигаретку. — А почему?

— Мы уже тысячу раз об этом говорили, — спокойно ответил он. — Ты знаешь, что я думаю. Я чувствую себя обязанным Америке Аллен.

— Черт подери! — Шарлин раздраженно смяла сигарету в хрустальной пепельнице. — «Блю кадиллак» и Маркус могут сделать для тебя значительно больше. Почему бы тебе не послушаться меня?

— Потому что ты ошибаешься, — спокойно возразил Бобби. — В «Соул он соул» ко мне отлично относятся.

— Но твои песни не становятся хитами, — сказала Шарлин. Она достала новую сигарету из серебряной коробки, стоявшей на дорогом маленьком столике из красного дерева. — Что ты на это скажешь?

— Знаешь, — попробовал изменить тему разговора Бобби, — ты погубишь голос, если будешь курить.

— Ты не хочешь разговаривать о серьезных вещах, — огрызнулась она. — Не хочешь признать, что «Соул он соул» — мелкая рыбешка, а «Блю кадиллак» и Маркус Ситроэн — настоящие акулы.

— Ты права, он действительно акула, — тихо произнес Бобби.

— Но ты ведь никогда его не видел, — обвинила Шарлин. — Если люди имеют в руках власть, то они не обязательно плохие.

Бобби внимательно смотрел на Шарлин. За два с половиной года она сильно изменилась. Он вспомнил невинную энергичную девушку, а теперь перед ним сидела двадцатидевятилетняя изысканная женщина. Да, она хорошенькая. Но не беззащитная. И умеет дарить любовь, но только тогда, когда ей что-нибудь нужно.

Бобби так и остался ее другом. Он все еще любил Шарлин, но она ему не нравилась.

— Я вчера говорил с Рокетом, — он опять попытался поменять тему.

— С этим подлецом! — отрезала Шарлин.

С каких это пор Рокет стал подлецом? Наверное, с того момента, как Шарлин сама бросила его. А может, когда женился на Роман Вэндаз, черной актрисе на десять лет старше себя?