Свои продают дороже - [65]

«Жена и есть наводчица», — попытался щегольнуть дедуктивными способностями Тарковский, но Шишкин сказал, нет, жену Есаул видел — не она. Однако в соображениях уважаемого Виктора Сауловича есть резон: Кадышев, конечно, старичок богатый, и криминальная активность вокруг него вполне объяснима, но не настолько же бурная! Скорее здесь не соперничество двух групп — софринской и есауловцев, — а попытка использовать Есаула втемную. Прослушкой установлено, что брак Кадышева не зарегистрирован, старичок на ладан дышит, и у сожительницы вполне могут возникнуть определенные планы на его капитал. Тогда выстраивается цепочка: сожительница — софринец (ее брат или любовник) — наводчица — Есаул. Косвенным образом это подтверждается появлением софринца у квартиры Кадышева на следующий вечер после неудачного обыска, предпринятого там есауловцами.

Какой интерес все это представляет для Тарковского?

Да самый непосредственный. И неизвестная наводчица, и, судя по всему, софринец (неважно, вместе они работают или нет) заняты поиском компромата на Кадышева.

Перехватив у них этот компромат, можно нейтрализовать всякую деятельность Умника против Виктора Сауловича.

Теперь о том, почему Шишкин практически уверен, что Кадышев — Умник. Это подтверждается тремя эпизодами.

Первый: реакция Кадышева на привет от Виктора Сауловича, переданный журналистом Левашовым. Несмотря на то что сделать видеозапись не удалось, можно считать, что привет дошел по назначению и был воспринят…

На этом месте Виктор Саулович самодовольно улыбнулся, а Шишкин продолжал с невозмутимым видом:

— ..как предупреждение. Известно, что Кадышев ездит осторожно и пьяным за руль не садится. А тут сразу же после визита журналиста сел и погнал как на пожар.

Появление соседа по гаражу около дверей его квартиры тоже вряд ли можно считать случайным. Кадышев ждал людей Шишкина и, в общем, несильно ошибся: они шли на обыск предыдущей ночью, однако столкнулись с есауловцами и собирались повторить попытку следующей ночью.

Второй эпизод — последовавшее за этим десятидневное сидение Кадышева в квартире. В этот период писатель перенес на ногах сердечный приступ (о чем свидетельствуют найденные в мусоре упаковки из-под лекарств и шприцы с остатками кардиостимуляторов). Однако не только не лег в госпиталь, но и не вызывал врача. Мотив столь неадекватных действий представляется очевидным: боялся оставить квартиру.

За сим следует прорыв в духе американских боевиков, где, как и в эпизоде с софринцем, снова участвовал Авдеев (отсидевший четыре года за неосторожное убийство; при этом он для Кадышева не просто сосед по гаражу, а доверенный человек). Он блокирует груженым автомобилем джип людей Шишкина, а Кадышев тем временем уходит из-под наблюдения и вновь появляется спустя полтора часа на даче в компании бывшей жены. По данным прослушивания, они в течение часа занимаются сексом, после чего дама уезжает, а Кадышев остается на даче. Два часа спустя он вызывает такси и едет на деловую встречу с издателем Сохадзе. Вечер оба проводят в ресторане ЦДЛ, где к ним присоединяется критик Лебеда, личность малозначительная и не связанная с ними деловыми отношениями. Заканчивается попойка уже под утро на литфондовской даче Лебеды. С этого момента настороженность Кадышева спадает. Он позволяет себе долгие отлучки и бессистемно ночует то в квартире, то на даче, то у собутыльников.

— Упустили, — резюмировал Тарковский. Он чувствовал себя настолько опустошенным, что ругаться не было сил.

Шишкин и не думал оправдываться.

— Интересующие вас документы можно было изъять еще в ночь на седьмое ноября. Они были в сейфе — это практически установлено. Нам не хватило нескольких часов, — жестко сказал он и пояснил, против своего обычая расставляя точки над "i":

— Эту ночь Кадышев собирался провести на даче, а мы — в его квартире. Если бы не приветик от Виктора Сауловича.

— Откуда такая уверенность? Насчет сейфа? — спросил Тарковский, пропустив напоминание о «приветике» мимо ушей. Он осознал ошибку, но виноватым себя не чувствовал просто потому, что это чувство — не из области отношений хозяина с наемным работником.

— Там найдены другие документы. Ничего серьезного: в советское время я бы сказал, что они компроматного характера, а сейчас воспринимаются как бытовуха, повод для сплетен — кто с кем спит и пьянствует. Часть папок из искусственной кожи с подложкой из поролона. Он имеет свойство стареть и слеживаться под тяжестью. По вмятинам на папках видно, что в сейфе недавно лежали скорее всего конверты большого формата. На кухонной доске и на утюге — следы оплавленного полиэтилена.

Картина вполне определенная: достал конверты и запаял для закладки в тайник.

Шишкин докладывал с такой уверенностью и даже щегольством, как будто одержал победу.

— Так ищите! — взорвался Тарковский.

— Ищем. Только, Виктор Саулович, я бы не обольщался. Он достаточно попетлял, чтобы заставить нас искать чуть ли не по всей Москве.

— У любовницы проверяли?

— Имеете в виду бывшую жену? — уточнил Шишкин. — Да, как только она уехала с дачи, тормознули ее машину на посту ДПС. Документов, конвертов, папок при ней не было. Но, Виктор Саулович, на дачу они ехали слишком долго. Вполне могли куда-нибудь завернуть по дороге… — Шишкин помялся и заявил в лоб: