Своё никому не отдам - [18]
— За что же Волкера того похолопили?
— Полоняник он. Чурсайцы его в набеге взяли. Сюда на Ендрик они добычу свою привезли продавать, что награбили, да только не шибко торг у них шёл. Так что с Акулины недорого взяли.
— Необычные дела! Так что, дедушка, кроме вашей деревеньки никто больше такой способ землю в плодородии соблюдать не перенял?
— Как не перенять? В Берестове, да в Царёвке, в аккурат, куда наших девок замуж взяли, там и осели мужики на месте. Перестали на корчёвке надрываться.
«Интересные дела», — размышлял царевич. — «Это ведь, получается, что многожёнство — обычай языческий — всё ещё в ходу».
Лошади, пущенные рысью, вскоре пронесли своих седоков мимо бывшей деревни, которая угадывалась уже невнятно. И срубы, и камни печей отсюда были перевезены на новое место, а всё остальное сгнило за долгие годы. Отдельные столбы бывшей изгороди угадывались среди березняка, где крошечные ёлочки и сосенки виднелись то тут, то там. Если бы не пара развалившихся построек, видимо, брошенных из-за ветхости, и теперь догнивающих бесформенными кучами, то вообще могли и не заметить останков деревушки.
Перед полуднем увидели большой дым, а ещё через час добрались до широкой просеки, на которой пылали огромные костры. А вот тут земледелие велось старинными методами. Сваленный зимой лес просох и сгорал. В дальнем, уже выжженном конце будущей нивы, шла корчёвка. Огромными, сделанными из целого древесного ствола вагами, подсунутыми под пень через подкоп, из земли вырывали обугленные колоды с корневищами, тоже пострадавшими от прошедшего по верху пала.
Хотя, на полянке неподалеку женщины расстелили рушники, и накрывали обед для своих чумазых от растёкшегося по лицами вместе с потом пепла мужичков. Поздоровались, достали из сум пироги, что прихватили с собою в дорогу, и напросились к общему столу. Поначалу в их сторону косились, но когда хряпнули по глоточку налитого из Федоткиной фляжки курного вина, да закусили ещё мягкими — утром из печки — расстегаями, подобрели и разговорились. Гости помалкивали и выслушивали жалобы на тяжкий труд. Потом кто-то помянул балакинских ребят и все их дружно осудили за непочтение к обычаям предков и за лодырство. Они, видишь, зимой на санках катаются с заготовленной с осени палой листвой, а по-настоящему, как крепкие мужики и не работают.
Слушая разговоры и поглядывая на собеседников, Гриша вдруг словно прозрел. Ведь тут все — родственники между собой. Старший — большак. Глава рода. Всяк, сказавший слово, поглядывает в его сторону — не прогневил ли. Детворы нет — наверняка в деревне осталась под присмотром девок и молодых мамок. А парни-подростки вообще сидят молча, как и заведено исстари. Когда спрашивали, кто они такие и куда едут, то вопрос адресовался Василию — взрослому. А они, хоть и одеты не в пример добротней, вообще никого тут не интересуют. Как и их мнение.
После обеда все часок подремали, да и снова принялись за работу. Гриша стал помогать. Подростки подкапывали пни, а большие мужики прилаживали опору, пропихивали в прорытый ход бревно и наваливались на его конец. Иногда получалось сразу, иногда с невесть какой попытки после переналадки опоры, или рыхления земли вокруг корней, а бывало, и совсем не выходило. Тогда пень терзали топором и раскладывали под ним костёр, а корни подкапывали по очереди и вырывали той же вагой по одному.
Что царевич приметил — это, что топором или лопатой он действует сноровистей своего товарища, хотя до мастерства деревенских парней ему далеко. Да и устал Федот заметно скорее — считай, только оправился после «злодейства», что сотворил с ним Наташин батюшка. Поэтому слишком задерживаться здесь ребята не стали. Поехали дальше.
Заночевали в казачьей станице. Она всяко побольше и побогаче, чем деревенька обычных крестьян. Домов тут не пять-шесть, а поболе десятка. Стоит она, почитай, уже неподалеку от морского берега, отступив от кромки воды так, что море видно, но подалеку. На вышке дозорный поглядывает по сторонам, и дюжина лошадей пасется на луговине осёдланными. Сами же казаки управляются по хозяйству в своих дворах. Особенно слышен звук отбиваемых кос. Кругом поля с теми же овсом и рожью. Место тут безлесное, но постройки деревянные, поставленные тем же способом, что и в других местах — четыре стены, да сени прирублены. А вот крыши не на два ската, а на четыре, под соломой.
Гриша всё примечает и даже записывает кое-что в тетрадку. В отличие от крестьян, не проявивших особого интереса к личностям проезжих, здесь выспросили и имена и кто они такие. На счёт того, что прибыл к ним сам царевич с товарищем и слугой, удивления или недоверия не высказали и ужином накормили как следует. Попытку поговорить о видах на урожай не поддержали, так что ничего тут выведать не получилось. Да уже и не хотелось, честно говоря. Проехали они сегодня немало, так что завалились спать по лавкам в крайней избе, где нашли себе пристанище.
Тревога поднялась ночью. В свете луны и масляных фонарей выводили из стойл лошадей, седлали их и собирались у подножия сторожевой башни. На соседней вышке зажегся сигнальный огонь, поэтому десяток казаков вооружились и отправились на просьбу о помощи. Гриша с Федотом тоже к ним присоединились. А конюх-кучер Василий следом отправился.
Что может сделать наш современник, оказавшись в начале решающей для существования России войны, там, гдё происходит это самое противостояние? Историю событий знает на уровне школьника. Навыков или профильного военного образования нет. Физически… нормальный средний уровень. Но имеется желание и некоторые соображения. Возможно, неправильные. Зато свои.
Попаданец в себя. В детские довоенные годы «переехало» из наших дней сознание опытного авиатора.
Наш современник, обычный автослесарь, попал из не слишком успешно строящей капитализм России в эпоху великих строек индустриализации, и совсем уж безоблачное существование ему не светит. Под неусыпным присмотром суровых партийных органов приходится занимать место в рядах строителей светлого будущего. И делать то, что велят. А велено было продолжать ковыряться в любимых моторах, трансмиссиях, подвесках и несущих кузовах – так что без малейших признаков внутреннего конфликта Иван Беспамятный продолжает совершенствовать средства передвижения высокой проходимости, которыми постепенно насыщались советские войска.
Есть такой старый анекдот: «Неужели вы не любите кошек? Наверное, вы просто не умеете их готовить!» Улыбнулись? А теперь ответьте на вопрос: «Неужели вы не любите инопланетных пришельцев?»На самом деле первое вторжение «чужих» было зафиксировано еще в 1977 году, но случилось это не в южноамериканских джунглях, а в Забайкалье, и напоролись «хищники» не на спецназ янки под командованием хиляка Шварценеггера, а на разведвзвод десантно-штурмовой бригады Советской Армии, который не боится ни бога, ни черта, ни «братьев по разуму», но еще не определился, как их лучше подавать: хорошо прожаренными или с кровью? Девиз ВДВ: «С неба — в бой!», а если надо, десантники готовы бить врага даже на небесах — вот только в ходе преследования удирающих «похитителей тел» выясняется, что явились они вовсе не из космоса.
Почему бы не прокатиться и заодно не показать дорогу симпатичной девушке по имени Агриппина? Однако поездочка оказалась намного длиннее и уж точно круче всего того, что могли бы придумать самые отвязные толкиенисты. Громыхнуло, полыхнуло, тряхнуло, и джип вдруг очутился в воде. То есть реально тонул. А когда пассажиры героически выбрались на берег, обнаружили степь да степь кругом и ни намека на присутствие братьев по разуму. Оставалось одно — как упомянутому в песне «отчаянному психу», попробовать остаться в живых на этом необитаемом острове с названием Земля.
Мишка – студент строительного вуза. Он подрабатывает на стройке. Его основной инструмент – совковая лопата! Красивая такая, отменно острая, угольно-черного цвета. Многофункциональная… Даже в дремучем лесу, в котором Мишка невесть как очутился и где полным-полно хищных зверей, с такой не пропадешь. А уж если проявишь недюжинную смекалку, да еще и задатки инженера, так вообще можно весьма неплохо устроиться. Короче, Робинзон Крузо по сравнению с «оператором совковой лопаты» отдыхает… Но как и всякому Робинзону, Мишке полагается Пятница.
Раздражение группы нейронов, названных «Узлом К», приводит к тому, что силы организма удесятеряются. Но почему же препараты, снимающие раздражение с «Узла К», не действуют на буйнопомешанных? Сотрудники исследовательской лаборатории не могут дать на этот вопрос никакого ответа, и только у Виктора Николаевича есть интересная гипотеза.
Первоначальный вариант рассказа был издан в 1962 году под названием «Х=».
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.