Свободная - [88]

Мама смущенно отводит глаза, заметив, что я смотрю на нее.

– Привет, – одернув себя, выдыхаю я. – Как дела? Сегодня чудесный день, правда?

Теперь уже она разглядывает меня: узкие джинсы, черную майку, распущенные и развевающиеся на ветру волосы. В ее глазах видна настороженность, но и любопытство.

– Да, погода прекрасная, – повернувшись лицом к долине, отвечает она.

– Я – Клара, – протянув ей руку с самым дружелюбным видом, говорю я.

– Мэгги, – представляется она и слегка пожимает мне руку.

Но даже за это короткое прикосновение я улавливаю ее чувства. Она злится. Это ее любимое место, и ей хотелось побыть здесь одной.

Я улыбаюсь:

– Ты часто приходишь сюда?

– Это мое любимое место для размышлений, – говорит она таким тоном, что становится понятно, что она хочет побыть здесь одна, а мне пора уходить.

Но я никуда не собираюсь.

– И мое тоже.

Я снова сажусь на край скалы и едва сдерживаю смех оттого, что это еще сильнее злит ее.

Но она решает дождаться моего ухода, поэтому опускается на камень, прижимается спиной к выступу и вытягивает ноги перед собой, после чего достает зеркальные очки, какие любят носить полицейские, и, надев их, откидывает голову назад, чтобы насладиться солнцем. Несколько мгновений она просто сидит с закрытыми глазами, а во мне все это время свербит желание поговорить с ней.

– Ты живешь где-то поблизости? – интересуюсь я.

Мама хмурится и открывает глаза. Я чувствую, как ее злость сменяется настороженностью. Она не любит людей, которые задают слишком много вопросов и внезапно появляются в тех местах, где их не должно быть. Она уже не раз оказывалась в подобных ситуациях, и это никогда не заканчивалось ничем хорошим.

– Я учусь в Стэнфорде. Заканчиваю первый курс, – бормочу я. – И здесь все еще в новинку для меня. Поэтому я часто достаю местных вопросами, где лучше поесть, куда сходить и так далее.

Это слегка успокаивает маму.

– Я тоже училась в Стэнфорде, – говорит она. – Какая у тебя специальность?

– Биология, – отвечаю я, внезапно занервничав из-за того, что она может подумать об этом. – Курс начальной медицинской подготовки.

– А у меня диплом медсестры, – признается она. – Иногда так сложно помогать людям, залечивать их раны, но это приносит большое моральное удовлетворение.

Я уже и забыла, что она когда-то была медсестрой.

Мы немного поболтали о соперничестве студентов Стэнфорда и Беркли, о том, какие пляжи в Калифорнии лучше подходят для серфинга, о программе начальной медицинской подготовки, и буквально через пять минут мама ведет себя со мной намного дружелюбнее, хотя все еще желает, чтобы я ушла, а она смогла бы наконец принять решение, ради которого отправилась сюда. Но при этом ее забавляют мои шутки, и она очарована мной. Я определенно ей понравилась. Я понравилась маме, хотя она даже не знает, кто я такая. И от этого меня охватывает невероятное облегчение.

– Ты когда-нибудь бывала в Мемориальной церкви? – спрашиваю я, когда в разговоре повисает пауза.

Она качает головой:

– Обычно я не хожу в церковь.

А вот это интересно. Не сказать, что мама фанатично придерживалась всех церковных традиций, но мне казалось, что она любит бывать в церкви. И мы перестали ходить туда, лишь когда мы с Джеффри стали подростками. Тогда мне показалось, что мама боится, что я каким-то образом выдам нас.

– Почему? – интересуюсь я. – Что плохого в церкви?

– Они всегда говорят тебе, что делать, – отвечает она. – А я не люблю подчиняться приказам.

– Даже тем, что дает Бог?

Она смотрит на меня, и я вижу, как уголок ее рта приподнимается в улыбке.

– Особенно его приказам.

Очень интересно. Может, я слишком увлеклась этим разговором? Может, мне следует просто рассказать ей, кто я? Но как объяснить ей, что я – ее еще не родившийся ребенок, появившийся здесь, чтобы повидать ее? Мне не хочется пугать маму.

– О чем ты пришла сюда подумать? – через минуту спрашивает она.

Как бы получше все объяснить?

– Ну, у меня есть возможность отправиться в поездку, чтобы помочь подруге, которая оказалась в плохом месте.

Она кивает:

– И тебе не хочется туда ехать?

– Нет, наоборот. Она нуждается в моей помощи. Но у меня такое чувство, что если я туда отправлюсь, то уже никогда не смогу вернуться к своей жизни. Что все изменится. Понимаешь?

– Понимаю, – отвечает она, внимательно всматриваясь в мое лицо. И, видимо, что-то заметив, продолжает: – Думаю, дело еще в том, что тебе придется бросить парня.

Боже, от нее ничего не укрыть даже сейчас.

– Что-то в этом роде.

– Любовь приносит столько изумительного в твою жизнь, – говорит она. – Но при этом – такая заноза в заднице.

Я удивленно хмыкаю – не ожидала, что она выругается. Я никогда раньше от нее не слышала подобных выражений. «Молодые леди не ругаются, – часто говорила она. – Это недостойное поведение».

– Кажется, ты об этом знаешь не понаслышке, – поддразниваю я. – Об этом ты пришла подумать сюда? О мужчине?

Несколько секунд мама обдумывает ответ.

– Он сделал мне предложение.

– Ничего себе! – восклицаю я, отчего она начинает хихикать. – Как все серьезно.

– Да, – бормочет она. – Все серьезно.

– Так он попросил тебя стать его женой?

Черт побери. Видимо, она говорит о папе. И пришла сюда, на скалу Баззардс Руст, чтобы решить, выходить за него или нет.