Свободная - [82]

– Подожди, – говорит он и, стянув с шеи наушники, протягивает мне их вместе с айподом. – Попробуй это.

Я осторожно вставляю наушники в уши. Томас нажимает на кнопку, и меня окружает мужской хор, поющий на латыни. Грегорианские песнопения.

Томасу вновь удалось удивить меня. Я думала, ему нравится рэп.

– Мило, – говорю я.

– Не знаю, что они поют, но мне нравится, – отвечает он. – И это помогает.

Я вслушиваюсь в слова.

«Panis Angelicus fit panis hominum…»

Хлеб ангелов станет хлебом людей…

Иногда не так плохо понимать любой язык на земле.

– А теперь иди, – говорит Томас. – Просто иди по лабиринту и слушай. Это поможет избавиться от ненужных мыслей.

И я послушно шагаю по узорам. Я не думаю о том, чего хочу. Не думаю об Анджеле и Уэбе. Я просто иду. Благодаря наушникам песнопения монахов слышатся так, словно хор стоит вокруг меня. Оказавшись в центре круга, я замираю на мгновение и закрываю глаза.

«Пожалуйста, – мысленно прошу я. – Пожалуйста. Укажи мне путь».

И тут видение врезается в меня, словно скоростной поезд, унося меня прочь.

17 За две минуты до полуночи

Я кого-то жду, стоя рядом с длинной металлической скамьей. Меня охватывает такая нервозность, что я даже не пытаюсь сесть. Вместо этого я делаю несколько шагов вправо. Останавливаюсь. После чего возвращаюсь обратно. Затем осматриваюсь и кошусь на часы.

До полуночи еще две минуты.

Плывущие по небу облака закрывают луну, окруженную сероватой дымкой. Я плотнее заворачиваюсь в куртку, хотя мне не холодно. Мне так страшно, что все сжимается в груди, а сердце бьется словно птица в клетке. «Это безумие, – думаю я. – Мама бы назвала это безрассудством. Сумасшествием. Но я все равно здесь».

Здравомыслие переоценивают.

Позади меня раздается шипение какого-то механизма. Я оборачиваюсь и вижу поезд, обтекаемую серебристую вереницу вагонов, вытянувшуюся на путях. И он медленно приближается ко мне.

Может, я должна куда-то уехать?

Поезд подъезжает ближе, стуча колесами в едином ритме с моим сердцем. Затем раздается скрип тормозов, и двери разъезжаются в стороны. Сделав шаг вперед, я осматриваю пустую платформу. Через мгновение двери закрываются, и поезд продолжает свой путь, сотрясая землю. Несколько мгновений воздух наполняет скрип и стук колес, а затем все стихает. Поезд скрывается вдали без меня.

Я смотрю на часы. Одна минута до полуночи.

Но когда я вновь поднимаю глаза, то вижу, как с крыши депо слетает птица, такая же темная, как ночь. Она опускается на фонарный столб на другой стороне путей, а затем поворачивается ко мне и каркает. Это ворон. Сердце начинает биться сильнее.

– Кар, – говорит ворон, насмехаясь надо мной и зовя присоединиться к нему.

Я, не раздумывая, шагаю вперед.

Потому что знаю этого ворона.

Он станет моим проводником в аду.

Я возвращаюсь в реальность, вновь оказываясь посреди лабиринта в церкви. Я стою в самом центре, подняв лицо к витражам и слушая песнопения монахов.

– Похоже, мой способ сработал, – с улыбкой говорит Томас, когда я дрожащими руками возвращаю ему айпод. – Ты в порядке?

Я киваю:

– Мне нужно идти.

Боже, неужели мне придется отправиться в ад прямо сейчас?

Я иду в парк «Овал» и сажусь под деревом, под которым любила заниматься. А затем вновь и вновь повторяю про себя имя Семъйязы, призывая его единственным пришедшим мне на ум способом и надеясь, что он все еще ошивается где-то поблизости. И жду.

Я ощущаю его присутствие еще до того, как он появляется в поле зрения. Он выходит из-за деревьев, растущих на краю кампуса. В его янтарных глазах светится растерянность вперемешку с любопытством.

– Ты звала меня, – говорит он.

– Да, – отвечаю я, поражаясь тому, что это сработало.

– Не ожидал увидеть тебя здесь снова, – выпаливает Семъйяза. – Ты здорово разозлила моего старшего братца.

Значит, он уже все знает. Хотя чему я удивляюсь? Уверена, сплетни в аду распространяются еще быстрее, чем на земле.

– Ну, можно и так сказать. Вот только я пришла, потому что хочу рассказать тебе историю, – говорю я. – Но я хочу попросить тебя кое о чем взамен.

На его лице появляется довольная улыбка, а любопытство лишь увеличивается. Разведя руки в стороны ладонями вверх, он отступает на шаг и склоняется в официальном поклоне.

Какой же он чудак.

– Что я могу для тебя сделать, маленькая птичка? – интересуется он.

«Давай же. Не трусь», – говорю себе я, встречаясь с ним взглядом.

– Чернокрылые забрали мою подругу Анджелу. Ты не знаешь, где она?

– Знаю. Она у Азазеля.

– В аду.

– Конечно.

Я сглатываю.

– Ты видел ее?

Он кивает.

– С ней все в порядке?

Его рот кривится.

– В этом месте никто не может быть в порядке.

– Она… жива?

– С физической точки зрения – да. Когда я видел ее в последний раз, ее сердце все еще билось.

– И когда это было? – уточняю я.

Этот вопрос веселит его.

– Некоторое время назад, – усмехнувшись, отвечает он.

Я прикусываю губу. Пришла пора безумств. Нужно рассказать ему о своем внезапно возникшем плане. Выложить все начистоту. И будь что будет. Ветер шелестит листьями, уговаривая меня молчать, предупреждая, что нельзя верить падшему.

Но я доверяю своему видению. А в видении я доверилась Семъйязе.

– Я рассказал тебе все, что знаю о твоей подруге, – теряя терпение, выпаливает он. – А теперь расскажи мне историю.