Свободен! - [49]

Габриэль была от нее без ума. Она держала Эми на руках, укачивала, и казалось – никогда ее не отпустит. Она пережила роды, о которых я имел мало представления; должно быть, она мучилась из-за хронической усталости, которая преследует всех новоиспеченных мам, но это было не слишком заметно. Как не было заметно и то, чтобы меня желали накормить. Последний раз я съел сомнительный бутерброд на вокзале в Лондоне, поэтому предложил сходить куда-нибудь и перекусить.

Это была большая ошибка.

– Мы не можем никуда пойти, идиот! – выпалила Габриэль.

– Я имел в виду взять еду домой, – поспешно объяснил я.

– Ты не имеешь понятия, что значит заботиться о ребенке. Жизнь стала другой.

После некоторой борьбы она все же согласилась взять еду навынос. В результате мы поели китайскую пищу, сидя на полу перед телевизором в гостиной Элен.

Я сделал еще одну ошибку, когда поднял тему банковских займов. Это вызвало бурную реакцию.

– Я так и не доехал до второго банка, – сообщил я.

– Почему-то меня это не удивляет, – огрызнулась Габриэль.

– Может, у тебя сохранились фотографии Алекса, которые ты могла бы мне одолжить? – спросил я.

– Зачем?

– Ну, есть вероятность, что в банке встречались с этим человеком лицом к лицу…

– С каким человеком?

– С человеком, который брал заем. Они смогут опознать Алекса по фотографии.

– Ты так глуп.

– Почему?

– Потому что мои фотографии украли!

– У тебя украли все фотографии с Алексом? – Мне было трудно усвоить эту информацию.

– Вообще-то у меня их было не слишком много.

Я взглянул на Элен. Она казалась увлеченной фильмом, но явно вслушивалась в разговор. Я надеялся, что она признается, что у нее где-то осталась парочка снимков. Я чуть прямо не спросил ее об этом. В общем, в дальнейшем я старался не задавать «трудных» вопросов.

Во время своего пребывания в Англии я также посетил Алекса Лоренса. Его было нетрудно найти; половину его адреса я запомнил, а вторую половину удалось отыскать в телефонной книге. Мне не составило труда объяснить свою поездку для Габриэль: просто сказал, что пока я в Англии, мне нужно встретиться с несколькими людьми. Она была рада отделаться от меня.

Когда Алекс меня увидел, его лицо как-то посерело, и мне даже показалось, что его сердце остановилось.

Я специально не стал звонить ему заранее. Я допускал, что найду в его квартире коллекцию сувениров, собранную маньяком-преследователем; возможно, стены комнаты будут увешаны фотографиями жертв, вырезками из газет с описанием его преступлений; ежедневник, открытый на том дне, когда он встал на путь убийств.

– Это вы, – сказал он.

– Мы можем поговорить?

Он нехотя посторонился, впуская меня.

Его квартира, устроенная со вкусом, располагалась на первом этаже викторианского особняка с террасой. Я оглядел первую комнату. Репродукция Пикассо, несколько книг, широкоэкранный телевизор, который казался слишком большим для маленькой комнаты.

– Будете что-нибудь пить? – спросил Алекс. Он вел меня по коридору в кухню. – Пиво?

– Да, – согласился я. – Спасибо.

– Чем могу вам помочь?

– Я хочу услышать ваш рассказ о жизни с Габриэль. Или с Джиной, ведь вы так ее называете.

– Что конкретно?

– Мне нужно выяснить, кто вел себя агрессивно. – Я выразился не слишком складно. – Я хочу узнать вашу точку зрения: насколько она вменяема и каково ваше собственное психическое состояние.

– Боже.

– Сразу предупреждаю: я знаю наверняка, что вы не были женаты, – сообщил я.

Я сказал это наугад. Я все равно не смог бы ничего доказать.

– Да, – признался он. – Мы не были женаты. Одна из проблем заключалась в том, что мы оба были немного ненормальными. Когда Джина ушла от меня, я буквально сошел с ума. Теперь я это понимаю. Значит, моим словам нельзя вполне доверять. Это я тоже понимаю.

Алекс был осторожен в выражениях. Он постоянно замолкал, как будто проверяя, согласен ли с тем, что сам произносит.

Он рассказывал об их совместной жизни; рассказ был коллекцией горько-сладких воспоминаний. Проведенные вместе праздники, их совместные мечты, первые памятные даты и последняя точка.

Я не знал точно, что смогу почерпнуть из всего этого. Он был убежденным лгуном, поэтому трудно было отделить правду от лжи. Я чувствовал, что столкнулся с другим Алексом. Не с тем суровым Алексом, которого я видел в последний раз – тогда он подробно перечислял все пресловутые пороки Габи; не с маньяком-преследователем или человеком, который бегал от меня; не с сомневающимся типом на пороге моего дома несколько месяцев назад; теперь он был похож на зрелого мужчину, разбирающегося в своем прошлом и желающего извлечь из него уроки. Он и меня настроил на такой лад.

Я сам не ожидал, что спрошу его:

– Так какого вы все же о ней мнения?

– Думаю, она больна, – сказал он. – Двойственность личности, пограничное расстройство, которое хорошо скрывается. Я не знаю. Она впадала в невообразимую ярость, которая возникала из ниоткуда, или проводила две недели подряд в походах по магазинам, или мы должны были все бросить и немедленно ехать в отпуск. Была ли она просто взбалмошной или с ней не все в порядке? При пограничном расстройстве во многих случаях больные хорошо приспосабливаются к обстоятельствам и кажутся почти нормальными.