Свобода, власть и собственность - [46]
Иными словами, капиталистическую эволюцию трудно представить себе без смертельной угрозы и нажима со стороны революции, со стороны «не учитывавшего противотенденций» марксизма с его принципом «все или ничего!» (В следовании которому обвиняет Колаковский многих противников советского режима).
«Призрак коммунизма» с его революционной дубиной «бродил» за спинами и консерваторов и реформаторов, заставляя и тех и других пошевеливаться. Едва успели вырвать почву из-под его ног! Да и то с помощью Ленина и Сталина, поспешивших показать миру, во что материализуется этот «призрак». (И как сейчас видно еще не совсем вырвали почву! Даже в развитых странах).
Что же после этого можно требовать от советского общества?!
Я говорю все это не для прославления революционной «дубины». Не «дубину» я воспеваю, а констатирую упрямый эгоизм власть имущих, которые иначе, как под угрозой революционной «дубины», никаких существенных перемен, как правило, произвести не способны, ничего из рук выпускать не хотят. А уж советские властители в эгоизме всех, наверное, превосходят!
И уже совершенно опрометчивым является утверждение Колаковского, что «нынешнее усиление полицейских методов» в СССР — следствие «отсутствия сопротивления». Ошибочность этого утверждения — вопиюща.
Сахаров, которого трудно упрекнуть в том, что он мало сделал для постепенного нажима, словно бы подвел итог этой нашей дискуссии. На вопрос корреспондента шведского радио У. Стенхольма, что можно сделать, чтобы улучшить положение в стране, Сахаров ответил:
«Сделать, по-моему, почти ничего нельзя. Нельзя, так как система внутренне очень стабильна. Чем система несвободнее, тем сильнее она законсервирована». И монолит власти он назвал «окаменелым».
Да, абсолютно жестких систем не существует,
как и вообще не существует ничего абсолютного в природе, но степень приближения к абсолютам может быть, однако, весьма высокой. Жесткость советской окаменевшей системы мог бы еще несколько ослабить действенный нажим извне, но вот он-то оказался, увы, весьма слабым! Советские же люди не только не переоценивали жесткости своего режима, а скорее недооценивали. Ибо, мы об этом уже тоже говорили, полностью осознать все его циничное вероломство и жестокость очень трудно даже и советским людям.
Есть, правда, еще один вид постепенного нажима, не связанный с большим риском — нажим изнутри, встраиваясь в аппарат и механизм системы. Но этот способ, весьма сомнительный сейчас даже в условиях восточно-европейских стран, в советских условиях является уже полным и пагубным самообманом и приводит на деле к «соучастию в свинстве».
Великолепно описал тут ситуацию Григорий Померанц в миниатюре «Коан»:
«Группа людей попала в одну клетку со стадом обезьян. Клетка заперта. Ключи в руках у обезьян. Ключи заколдованы: кто схватит их, сам становится обезьяной. Как выйти из клетки?»
Вот, к примеру, элита тех нее писателей или ученых могла бы в свое время, в критические минуты для режима (в 56-ом и 68-ом годах) оказать весьма действенный нажим изнутри (без особого риска для себя, особенно при дружном нажиме), но большинство из них успело, видимо, прикоснуться к «ключам».
И здесь нужен синтез, нужен новый «призрак»!
Я имею здесь в виду то, о чем мы уже говорили вкратце в конце второй главы: необходимость дополнения движения в защиту прав человека (т. е. «постепенного нажима») каким-то движением «третьего пути», (наподобие существующего сейчас в Европе[20]), т. е. разработкой и пропагандой, не побоюсь этого слова, соответствующих идей. Не устану повторять, «широкие массы» страдают не столько от идеологии проповедуемой, сколько от идеологии материализованной (по прекрасному выражению профессора Авторханова). Им, чтобы давить (на власть), надо знать чем можно заменить «отдавливаемое». И тем, кого давят, тоже нужно это знать!
Короче, новый «призрак» нужен.
Вспомним, каким мощным и блистательным был «призрак коммунизма», если честно вспоминать. Сколько в нем было всего — позитивного, светлого, молодого, цельного. Цельный красный цвет, серп и молот. А «Интернационал»?:
«Мы мир насилия разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим — кто был никем, тот станет всем!».
Была в «призраке» и правда! Была и сверхсерьезная, академическая, мало кому до конца понятная теория (необходимое условие для моды!), и были всем понятные, хлесткие лозунги. Все, что надо! Множество талантливых, образованных людей, честных и бесчестных, наполняли «призрак» плотью и кровью. Да еще все прежние мечты и утопии многих поколений питали его эмоциональной силой.
Об этом необходимо вспомнить и для того, чтобы понять, как сильно сник и состарился «призрак коммунизма», как захватали его грязные и кровавые руки. Понять это необходимо тем людям, которые еще надеются с его помощью одолеть его же злое детище.
Между прочим, ведь это чудо, что в молодости этот «призрак» не одолел весь мир или для начала Европу. Чудо, свидетельствующее может быть в пользу поносимого столь часто западного «обывателя», который возможно угадал в «призраке» пугающую крайность антитезиса.
Предлагаемая книга содержит три слоя. Первый - мемуары, охватывающие период с 1937 по 2001 год. Отдельные главы посвящены Сахарову, Солженицыну, русской политической эмиграции. Мемуары содержат много сенсационных фактов. Второй слой - комментарии и анализ событий, затронутых в книге. Третий слой - основные элементы теории синтеза капитализма и социализма в ретроспективе их разработки автором.
Эрик Вейнер сочетает свое увлечение философией с любовью к кругосветным путешествиям, отправляясь в паломничество, которое поведает об удивительных уроках жизни от великих мыслителей со всего мира — от Руссо до Ницше, от Конфуция до Симоны Вейль. Путешествуя на поезде (способ перемещения, идеально подходящий для раздумий), он преодолевает тысячи километров, делая остановки в Афинах, Дели, Вайоминге, Кони-Айленде, Франкфурте, чтобы открыть для себя изначальное предназначение философии: научить нас вести более мудрую, более осмысленную жизнь.
В книге предпринято исследование русских версий экзистенциализма – философии существования человека. К русскому экзистенциализму, помимо общепринятых фигур – Н. Бердяева (1874–1948) и Льва Шестова (1866–1938), автор относит и М. Бахтина (1895–1975), создателя диалогической философской антропологии. Образы русских мыслителей приобретают особую выразительность благодаря сравнению их учений со взглядами Ж.-П. Сартра (1905–1980) и А. Камю (1913–1960). Свободное использование Н. Бонецкой жанра «философического письма», созданного П.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Существование Бога» – главный труд авторитетнейшего современного британского аналитического философа и теолога Ричарда Суинберна. Цель данной книги – попытка индуктивного доказательства бытия Бога, оценка вероятности того, что суждение «Бог существует» истинно, а также обзор и интерпретация традиционных доказательств бытия Бога, критика контраргументов и формулировка собственного варианта теодицеи. Опираясь на данные современной науки, автор создает тщательно продуманную программу естественной теологии.
Отзеркаленные: две сестры близняшки родились в один день. Каждая из них полная противоположность другой. Что есть у одной, теряет вторая. София похудеет, Кристина поправится; София разведется, Кристина выйдет замуж. Девушки могут отзеркаливать свои умения, эмоции, блага, но для этого приходится совершать отчаянные поступки и рушить жизнь. Ведь чтобы отзеркалить сестре счастье, с ним придется расстаться самой. Формула счастья: гениальный математик разгадал секрет всего живого на земле. Эксцентричный мужчина с помощью цифр может доказать, что в нем есть процент от Иисуса и от огурца.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.