Свобода любви или идол блуда - [5]

(1 Пет. 4, 3). Все со­ставные части налицо. Чревоугодие и пьянство разжигают печь, идолослужение легитимизиру­ет разврат, придает ему вид «традиции» и связы­вает с мировоззрением. Скотоложство и содомия в свою очередь, на своем месте. Но обратим вни­мание на помыслы. Блуд, оказывается, живет не в плоти, а в голове. Точнее, в голове и в сердце, именно там, где зачинаются и вынашиваются мысли, затем превращающиеся в поступки.

Нам может казаться раз и навсегда ясным вопрос о том, кто кого ведет в грех: плоть тянет за собой душу. Чего тут еще не ясно? Плоть тя­жела, смертна, привязана к миру. Она - темни­ца души, она - гири, препятствующие полету. Примерно так мыслили античные греки. Так же мыслили гностики — приемные дети античных греков. Но ни те, ни другие от разврата не убе­жали. Более того, и те, и другие разврат оправда­ли, встроили в свое мировоззрение, облекли из­вращения в ризы высокоумия. Значит, не все так просто.

Человек не ограничен инстинктами. Он умен и свободен. Именно поэтому его грехи так страш­ны и превосходят жестокость и похотливость жи­вотного мира. Еда и размножение животных не покидают законных границ инстинкта. Это не кровожадность и не разврат, которые столь часто встречаются в мире людей. Человек не может быть просто животным. Даже напрочь отказавшись от стремления к Богу, человек не будет животным. Он обречен быть или хуже животных - в случае отказа от Божественного призвания, или лучше, выше животных — в случае исполнения Боже­ственного замысла. Непреложны дары Бога. Свободу и ум Он от нас не отнимает. И от того, как человек использует ум и свободу, зависит его жизнь здесь и в вечности.

«Умный труд». Такое словосочетание навер­няка встречалось людям, знакомым с аскетичес­кой письменностью. Умный труд — это бодрст­вование, внимание, молитвенное призывание Бога. Без этих сложных внутренних усилий грех не преодолевается и не побеждается. В том чис­ле и грехи плоти.

Развращенный ум гораздо чаще тянет по­слушную плоть на блуд, чем разгоряченная плоть ослепляет разум. Там, где случилось единократное падение, там ум сдался влечению плоти, и еще раньше - напору помыслов. Вслед за паде­нием следуют слезы, исповедь, покаянная пе­чаль. Но там, где грех стал нормой, там, где грех одет в высокоумие, там душа непрестанно раз­вращает покорную плоть и придумывает для совести оправдания. Возможно, это те самые глу­бины сатанинские, о которых говорит Апокалип­сис (см.: Откр. 2, 24).

Мария Египетская считала удовольствия плоти истинным смыслом жизни и грешила не тайком, а открыто и «по совести». Именно в об­ласти ума она и перетерпела самую острую муку, поскольку плоть ее высохла за год, а с помысла­ми она боролась семнадцать лет, как с дикими зверями, и без перерыва. Борьба с помыслами тя­желее борьбы с плотью. Это знали и язычни­ки, рекшие, что раны души врачуются медленнее и тяжелее, нежели раны плоти. Твое тело измож­дено, твой язык прилип к гортани. Твое дыхание смрадно от неядения, но ты все еще воспаляешь­ся похотью. Не только когда видишь что-либо соблазнительное, но и тогда, когда удаляешься от всех и от всего. Это потому, что похоть живет не в почках, не в селезенке, не в семенниках, но в уме, по преимуществу. Оттуда царская власть ума рас­пространяется на подвластное тело, и весь чело­век согрешает. Вся соль — в уме.

Поэтому идейный развратитель опаснее того, кто открыто посягает на честь. В последнем случае на стороне жертвы - совесть, стыд и граж­данские законы. Если же позволить шепоту рас­суждающего о жизни «мудреца» проникнуть в сознание неокрепшего человека, если этот ше­пот оправдает грех и разрисует его яркими крас­ками, то человек сам ринется в омут, и никто его не удержит.

Набоков ничем не был похож на развратите­ля миллионов. Когда на старости он регулярно выходил на прогулки с шахматной доской под мышкой или с сачком для ловли бабочек в ру­ках, в нем трудно было разглядеть разрушителя традиций и тонкого совратителя. Милый старик, изрядно образованный, преданный невинным удовольствиям... И тени соблазненных нимфе­ток не стояли у него перед глазами, как «маль­чики кровавые» у другого известного персона­жа. Но эти обманутые и искалеченные девочки были, их было много, поскольку одно дело – блуднику пускать слюни, глядя на ребенка, а дру­гое — оправдать порок, сделав героем известно­го произведения растлителя. Только Страшный Суд низвергнет с пьедесталов ложных героев, ко­торым сегодня по неразумию поклоняются люди, лишенные ума, но обладающие рассуд­ком. Только Страшный Суд даст правильную оценку трудам человеческим вообще, и интел­лектуальным в особенности.

в обнимку с убийством

Блуд не приходит один. Как ни странно, он приходит в обнимку с убийством. Это невероят­но, но факт. С одной стороны - сладость и за­мирание дыхания, а с другой стороны — кровь и буйство кровопролития. Возможно ли это? Да, и сто раз да. История царя Давида должна убе­дить нас в этом (читайте в книгах Царств исто­рию грехопадения этого царя и пророка).

Как винные пары застилают разум упившего­ся человека, так и парение похоти действует на ум. Вся история человечества, а не только случай с Давидом, тому доказательство. Желание запрет­ных удовольствий, блуд совершившийся, убийство свидетелей, ревность — или аборт как убийство плода прелюбодеяния, и многое, многое другое. Кровь неминуемо льется вслед за блудно разли­тым семенем.