sВОбоДА - [31]

Егоров подумал, что определение «мыслящий шашлык» — неточное. Ил питался этим шашлыком и сам был им же. Люди ила — так, по мнению Егорова, следовало называть тех, на ком держался, точнее, в кого, как в вонючее болото, проваливался мир. Когда-то, возможно они были «существами грунта», как выразился Игорек, но грунт сгнил, превратился в ил. Поверх ила гордо ползали тритоны, привыкшие к новой среде обитания. Егоров к ней, в отличие от Игорька, так и не привык. Он не знал собственного будущего. Точнее знал, но не хотел верить, надеялся на чудо… ила.

Или — в иле.

В клинику Игорек подбирал специалистов, как будто взяв за образец Егорова. Это были профессионалы с повышенным уровнем цинизма и пониженным уровнем гражданского и социального самосознания. Они не верили в государство, власть, справедливость, закон, порядок и далее по списку. Они, вздумай Игорек задержать им зарплату, не стали бы объявлять забастовку, искать правду у профсоюза, давать интервью журналистам. Но при этом они хорошо делали свое дело, потому что это было единственной их гарантией от нищеты, единственной возможностью обеспечить себе относительно сносное существование. Их не надо было ломать и строить, потому что они сами давно сломали себя и выстроились под чужую волю.

Каждый — на доступном ему уровне — стремился установить истинную причину недомогания пациента, дойти до сути болезни, до той самой Кощеевой иглы, таившейся в яйце, которое в свою очередь находилось в птице, птица — в рыбе, рыба — в звере и так далее. Каждый — никоим образом не ограничивал себя в выборе методов диагностики и лечения. Похоже, коллеги Егорова вослед деду Буцыло полагали, что медицинская наука — забор, ограничивающий вытоптанный, замусоренный рецептами, как осенними листьями, газон, настоящее же исцеление, как сказочный зверь единорог, пасется где-то там, поверх рецептов за пределами забора.

Игорек был не просто талантливым, но и идущим в ногу со временем бизнесменом. Он обязал сотрудников вести блоги для общения с людьми, которые еще не стали пациентами клиники, но теоретически могли ими стать. До определенного момента корреспонденты получали бесплатные советы по разным направлениям медицинской науки — кто страдал от подагры, кого беспокоили головные боли, кто мучился от недержания мочи, кто-то забыл, что такое полноценный оргазм. Но как только интернетовский «френд» созревал, переходил черту, допустим, присылал рецепт, или выписку из истории болезни, советы становились платными. Ну а дальше, понятное дело, оставался единственный путь — в клинику.

Если урологи, гастроэнтерологи, кардиологи работали, как часы: две недели переписки — и в регистратуру, то у Егорова, учитывая специфику его контингента, так не получалось. Блогосферные собеседники то засыпали его сообщениями, то впадали в ступор, замолкали на недели. Многим из них вполне хватало виртуального общения.

Егорова это вполне устраивало.

Но не Игорька.

Он распорядился приобрести для Егорова самый современный портативный ноутбук со встроенной видеокамерой, чтобы тот мог видеть лица собеседников, интерьеры их квартир и, соответственно, безжалостно отлучать от переписки «нищую сволочь». Егоров неожиданно привязался к безотказному устройству, как средневековый рыцарь к любимому мечу, дал ему имя — Исай, в мысленных диалогах — Исайка. Он понял, что преодолел некую психическую границу, когда пробормотал, устремляясь в компьютерном салоне к полкам с чехлами: «А сейчас, Исайка, мы выберем тебе пальтишко. Какое тебе нравится?»

«Странно, что у тебя недобор по Интернету, — однажды сказал Егорову Игорек. — Я всегда думал, что Интернет — идеальная среда обитания психов, где каждый из них находит то, что ему надо».

«Это так, — ответил Егоров, — поэтому они и не хотят лечиться. Психи в Сети, как рыбы в воде. Сеть — их мать, первая любовь, верный друг, сладкий грех — и так далее до самой могилы. Они никогда не променяют Сеть на клинику».

«Но кто-то же приходит», — заметил Игорек.

«Только те, кому я интересен, — сказал Егоров. — Но я не могу заменить им Сеть».

«Сеть — река, кишащая рыбой, — возразил Игорек. — Твоя задача — правильно подобрать наживку. Остальное сделает клиника. Что-то тут есть, — обернулся от двери, — что-то такое, чего мы не понимаем, а, следовательно, — вздохнул, — не можем превратить в деньги. Думай, Кеша, думай! Слабо, — внимательно посмотрел на Егорова, — гипнотизировать через Интернет?»

Мягко и быстро, как опытный гардеробщик в дорогом ресторане, освободил электронного друга от пальто Егоров. Интернет — цифра. Деньги — цифра. Человеческая жизнь — цифра: сколько лет прожил, скольких детей родил, скольких жен бросил, сколько денег оставил на счету, скольких родственников указал в завещании. Миром правит Главная Цифра, то есть Господь Бог. В Него можно не верить, но Его нельзя обмануть. Его стиль управления прост, как правда: «хард» — это неизбежная смерть, «софт» — гипотетическая вечная жизнь. Но смерть, как некогда Ленин, всегда с нами. Точнее, при нас. А вечная жизнь, как коммунизм — там, за облаками, там-там-тарам-там-тарам… Можно, конечно, ласково посмотрел на оживающий исайкин экран Егоров, придумать какой-нибудь moneypaying и neverending лекарственно-медитативный курс для идиотов, гарантирующий долгую жизнь, допустим, лет до ста. Но ведь все это уже было, ты мне рассказывал. Егоров вспомнил недавнее путешествие по Интернету: два парня и девушка объявили себя Святой Троицей, а условно-досрочно выпущенный из тюрьмы «провидец», не возражавший, когда ученики называли его «Иисусом Христом», опять взялся воскрешать мертвых. А еще Егоров вспомнил незабвенного Ходжу Насреддина, обещавшего шаху научить ишака разговаривать за двадцать лет. Он мудро рассудил, что за это время кто-нибудь да помрет: шах, ишак, или он сам.