sВОбоДА - [33]

Аврелия Линник — под таким именем несколько лет назад она зарегистрировала компанию по прокладке водопроводных и канализационных подземных коммуникаций — «Линия воды».

Она сама не знала, зачем ей эта компания?

До недавнего времени.

Аврелия никогда не прибегала к услугам «Шестой линии».

«Шестая линия» всегда была при ней, как безотказный, не требующий подзарядки, мобильный телефон.

Аврелия, впрочем, сама никогда по нему не звонила. Только (если находилась в зоне доступа) отвечала на звонки, то есть выступала в роли «smooth operator» между Господом Богом, желающим направить «силу вещей» в нужном направлении, и действительностью — вечной матерью и кормилицей вещей, из которых составлялась картина (мозаичное панно) бытия.

Действительность выступала в роли неутомимой «матери уродов». Господь Бог — Отца красоты, которому действительность непрерывно изменяла, зачиная и рожая от кого угодно — от проезжего молодца, черта лысого, мусорного (в штанах) ветра, но только не от законного супруга. Он принимал всех незаконнорожденных детей, наделяя сыновей вотчинами, а дочерей — приданым. Аврелии часто снилось ее приданое — остров посреди моря, где ей предстояло жить вечно. А еще почему-то ей снились сестры, которых у нее не было. Эти сестры (в ее снах) тоже получили приданое, которое не их радовало.

Картина бытия была бесконечно далека от совершенства, и, надо думать, бесконечно печалила Господа, в отличие от насекомых-людей. Они видели всего лишь ее отдельные фрагменты. Он вбирал взглядом всю, преисполненную торжествующего уродства, картину.

Слепая материнская любовь действительности доводила уродство «силы вещей» до абсурда. Одни детишки строили себе на украденные деньги километровые яхты с вертолетами и подводными лодками на борту. Другим, у которых первые воровали деньги, приходилось плавать на раздолбанных, отслуживших все мыслимые и немыслимые сроки, корытах. Они шли ко дну от минимальной волны, от порыва ветра, от перегруза этими самыми нищими пассажирами. Воры жрали на золоте, жили в немыслимой роскоши. Обворованные тонули в воде (не было новых теплоходов), горели в огне (не было денег на лесные и пожарные службы), разбивались на бездорожье (не было денег на приведение дорог в порядок), едва сводили концы с концами.

Первые были недостойны свалившегося на них богатства, вторые — достойны своей участи. Такова была сила вещей, в магнитных линиях которой искривлялись, сталкивались, соединялись и разъединялись человеческие судьбы. Но были и третьи, которым выпадала сомнительная честь в одних случаях «заземлять» силу вещей, в других — многократно ее усиливать.

Все, что не сопротивляется, не ищет справедливости, существует по ту сторону праведного гнева, обречено в лучшем случае на прозябание, в худшем — на уничтожение.

Бог не попустительствовал революции до исчерпания пределов терпения, не искушал понапрасну «малых сих» и «нищих духом». Но иногда, когда уродство «силы вещей» зашкаливало, прибегал к точечному воздействию на действительность посредством «иглоукалывания». Узор вкалываемых игл был сложен, как карта звездного неба. Многие люди совершали странные поступки, предпринимали необъяснимые на первый взгляд действия, результат которых отстоял во времени и пространстве от их мимолетного разума, как полет ночной бабочки в яблоневом саду от траектории движения кометы по звездному небу.

«Догнать» Промысел Божий было невозможно. Единственное, что позволялось — не «гнаться» за объяснениями, не выдумать причин, не противиться, потому что и здесь Господь Бог оставлял человеку выбор. Сделать правильный выбор означало встать на сторону того, что было превыше силы вещей, прикоснуться к благодати, невидимой рукой смахивающей с общечеловеческого стола вопиющие «свинцовые мерзости жизни». Невидимая рука рынка толкала мир в пропасть. Невидимая рука Бога придерживала на краю пропасти мир за шиворот, как неразумное дитя.

В определенные мгновения Аврелия ощущала себя иглой, ввинчивающейся в плоть бытия, сквозь капилляры, хрящи и посылающие во все стороны панические сигналы нервные окончания. Не было для нее счастья мучительнее и полнее, чем двигаться сквозь урчащий мясной подземный мир к неведомой цели. Ей было не дано ее познать, но она была готова отдать за нее свою земную жизнь.

Именно для этого, как вдруг открылось Аврелии, она учредила несколько лет назад компанию по прокладке подземных водопроводно-канализационных коммуникаций под освежающим, как прохладный душ в жару, названием «Линия воды». Самое удивительное, что все годы, пока компания пребывала в летаргическом сне, существовала исключительно в электронных реестрах среди аналогичных мертвых хозяйствующих субъектов, Аврелия постоянно думала, точнее не могла забыть о ней, потому что вода была везде. Мир на девяносто процентов состоял из воды, а человек — и того более. Вода была материалом, из которого Бог создал мир. Поэтому «Линию воды» вполне уместно было считать «Линией Бога».

Но это знала одна лишь Аврелия.

Всю свою жизнь, во всяком случае, сколько Аврелия себя помнила, она ощущала себя отдельно, вернее, частично отделенной от окружающего мира, управляемого «силой вещей». При этом она, как жена нелюбимому мужу, вынужденно подчинялась «силе вещей», потому что мир, как вода, был везде.