Свобода - [7]

В этот момент моему самообладанию пришёл конец.

Не очень хорошо понимая, что делаю, я активировал аркан. Мне хотелось, чтобы он заткнулся, чтобы захлебнулся своим пустым трёпом и не смел смотреть на меня как на низшее существо, мне хотелось видеть его расширившиеся от страха и удивления глаза, мне хотелось, чтобы от него осталась только кучка пепла!

Больше ни о чём думать я в тот момент был неспособен. Тем более о том, сколько именно вкладываю сил в аркан.

Несколько минут сотканная из языков пламени драконья морда освещала подвал мощной струёй «Дыхания дракона», а я, ставший на это время всего лишь проводником, задыхался от мощи текущей через меня силы: вся бывшая во мне энергия ухнула в один единственный аркан. Я и не подозревал, что смогу сотворить что-то подобное. На какое-то мгновение я перестал думать о своих проблемах, перестал испытывать досаду от того, что масан все-таки оказался быстрее меня, и в последний момент сумел активировать артефакт Двери… Я сам был пламенем. И наслаждался внезапно приобретённой свободой и силой.

Но вскоре аркан выпил из меня последние крохи. Пламя улеглось, а я мешком осел на пол. Перед глазами всё двоилось, тело не могло определиться, где верх, а где низ, по лбу стекала крупная капля пота. Я вытер её дрожащей рукой и обнаружил, что это вовсе не пот. Мои пальцы были испачканы в липкой крови.

Передо мной появился Марк. Один рукав его куртки тлел, второй был испачкан в пыли и грязи, на лбу наливалась кровью свежая ссадина. Я едва не задел его арканом, он стоял слишком близко к траектории… Лицо рыцаря перекосилось, он начал говорить, судя по всему, на повышенных тонах, отчитывая меня за дурацкую выходку. Мне оставалось только догадываться, потому что его голос доносился до меня, будто из трубы, я мог разобрать только отдельные слова, но составить их в единую картину у меня не получалось. Марк, осознав, в каком я состоянии, снова выругался, это я услышал довольно чётко, и спросил ещё что-то, очевидно, о том, смогу ли я подняться. Я неуверенно качнул чугунно-тяжёлой головой: даже это движение далось мне с трудом.

Дальше я помню всё довольно смутно. Марк практически тащил меня на себе до машины, потом вроде бы звонил эрлийцу. А потом я, кажется, отрубился окончательно.

Муниципальный жилой дом. Санкт-Петербург, Новосмоленская набережная. 15 ноября, четверг, 14.00

— Нейтан, да очнись же ты!

Я открыл глаза, вырываясь из мутной пелены сна, власти её голоса и сырого подвала. Окружающий мир проступал медленно, кошмар не желал уходить, заявлял свои права леденящим страхом и не менее леденящим холодом. До меня всё снова доходило, как через туман. Периодически я переставал понимать, где заканчивается реальность и начинаются мои кошмары. И тем более не знал, что из них было на самом деле, а что — плод моего воображения. Или не моего? Что, если она может контролировать мои сны? Что, если…

Ну нет уж. Хватит с меня. Пошла прочь, безумная малкавианская сука!

Мне наконец удалось взять себя в руки и осознанно оглядеться. Передо мной на корточках сидел Марк.

— Закрой окно, — попросил я, осознав, что дрожу не только от страха, но и от холода.

— Оно закрыто, — качнул головой Марк, поднимаясь на ноги. — На тумбочке лекарство, выпей.

Я послушно приподнялся на локте и дотянулся до стакана. Пока пил мутноватую безвкусную жидкость, пытался выстроить события этого дня в хронологическом порядке и отсеять из них навязчивые сны. Честно говоря, я не мог решить, это сны похожи на реальность или реальность тянется, словно один сплошной непрекращающийся сероватый кошмар.

— Сколько я спал? — поставив опустевший стакан на прежнее место, спросил я.

— После ухода Эрциуса три часа, — ответил Марк, — но сознание ты потерял ещё в машине, так что можно сказать с полным правом, что четыре.

— Марк, — я устало потёр лоб, — мне следует извиниться. Я не смог справиться со своими эмоциями и. впрочем, мои отговорки и объяснения ничего не изменят. Я виноват. И не могу тебе обещать, что исправлюсь в следующий раз. Поэтому не стой больше у меня на пути.

Старый рыцарь нахмурился, и привычная морщина на его лбу на какой-то миг ввела меня в заблуждение, мне показалось, что он сердится. Но заговорил Марк скорее обеспокоенно, чем зло:

— Я не узнаю тебя, Нейтан. Ты был спокойным и рассудительным, ты прекрасно научился контролировать свою силу. Что с тобой происходит? Мне кажется, что это не твои эмоции.

Спокойным и рассудительным? Я хмыкнул про себя. Никогда я таким не был. Просто научился очень хорошо прятать все свои эмоции и переживания, привык их скрывать и контролировать. Но сейчас я просто не мог справиться с той бурей, что переворачивала у меня всё внутри.

Марк помолчал, ожидая моего ответа, но понял, что я ничего говорить не намерен, вздохнул, разгладил морщину на лбу, ссадины, кстати, там уже не было, и перевёл тему:

— Хьюго звонил. Хотел с тобой поговорить. Улёгшиеся было после принятия лекарства мурашки вновь побежали по моему телу, сердце противно заколотилось. Нет, к разговору с братом я был сейчас категорически не готов.

— Я позвоню ему позже… — стараясь, чтобы мой голос не звучал особенно жалко, попытался отбрыкаться я.