Свиток дракона - [29]

Акитада заерзал.

— Да. Ее можно назвать настоящей красавицей.

— Ну вот вам и мотив! — воскликнул Тора, хлопнув в ладоши. — Красавчик капитан соблазняет чужую молодую жену. Старик обнаруживает, что капитан покушается на его сокровище, располагая, так сказать, более внушительным оружием; между ними возникает ссора, и капитан бьет его по башке.

— Бред! — Акитада вскочил, свирепо глядя на Тору. — Сэймэй прав. У тебя что на уме, то и на языке. А на уме у тебя одни глупости да пошлости!

Сэймзй внимательно смотрел на хозяина.

— Ну почему, — возразил он. — Парень, возможно, прав, хотя и выражает свои мысли грубовато. Не все замужние женщины являются женами, как вам известно. Такая большая разница в возрасте всегда создает дисгармонию. Впрочем, правду легко можно узнать от слуг. Не зря ведь говорят, что только муж не ведает происходящего. А женщины — это существа, начисто лишенные морали.

Акитада рассердился не на шутку.

— Ну хватит! — рявкнул он. — Так мы никогда не найдем пропавший груз. Тора, ты целую неделю был предоставлен сам себе. Пока мы с Сэймэем проверяли губернаторские счета, ты должен был пообщаться с местными жителями. Можешь что-нибудь доложить?

Тора смутился.

— Я много времени провел у Хигэкуро, господин. Пытался вникнуть в картину местной жизни.

Сэймэй презрительно фыркнул.

— И какова же картина местной жизни? — холодно поинтересовался Акитада.

— Ну… это богатая провинция. Хороший климат, хорошая почва, хорошие урожаи риса. А еще здесь начали производить шелк.

— А это вообще-то не новость, — нетерпеливо заметил Акитада. — Шелковичные деревья мы видели на всем пути от гавани. И шелк входил в состав пропавших грузов.

— Как бы гам ни было, а сосед Хигэкуро разжился на шелке. Отоми говорит, он начинал с крошечной лавки — продавал дешевое полотно. А потом занялся шелком. Никто и оглянуться не успел, как он стал владельцем многочисленных складов в гавани и здесь, в городе. Обнес свои владения высоченной стеной, а на соседей больше и не смотрит.

Сэймэй кивнул.

— Да уж, подозрительно. Мудрец сказал так: «Добродетель не бывает отшельником, у нее всегда есть соседи». Этот торговец шелком лишен добродетели, иначе он поделился бы своей радостью с соседями.

— Может, он просто боится, что его ограбят, — сухо предположил Акитада. — Скажи, Тора, а преступность в городе большая?

— Не больше, чем в любом месте, где гуляют деньги. Хигэкуро считает, преступность бы выросла, если бы не здешний военный гарнизон.

— Капитан Юкинари, помнится, говорил, что гарнизон стали укреплять с тех пор, как начали пропадать эти грузы. — Акитада задумчиво подергал себя за мочку уха. — У меня есть подозрение, что эти новобранцы вместе с ученичками Дзото как раз и создают проблемы в городе.

Тора мотнул головой.

— А у меня сложилось впечатление, что здешние люди любят военных и с монахами дружат, потому что живут за счет монастырских паломников. Даже Хигэкуро и его дочкам теперь живется куда как легче. Солдаты приходят к ним брать уроки, а Отоми продает свои картины паломникам.

— Картины? — удивился Акитада.

— Да. А разве я не говорил? Эта девушка — прекрасная художница. Она рисует буддийских святых, и паломники хорошо платят ей за это — ни много ни мало по серебряному слитку за каждый большой свиток. Вот бы вам посмотреть ее работы! Так натурально получается, будто сам там побывал.

— Где побывал-то? — придрался Сэймэй, как всегда воспринимавший все буквально. — Все эти святые и буддийские мандалы — они же не настоящие. Это тебе не люди и не земные места, так как же она может рисовать их натурально?

Тора защищался как мог.

— Ну… не их, так другие вещи хорошо рисует. Вот, например, горы и море у нее очень красиво получаются.

Акитада улыбнулся.

— Я хотел бы как-нибудь познакомиться с твоими друзьями. Отоми, должно быть, и впрямь замечательная художница, если ты так превозносишь ее работу.

Тора сиял от удовольствия. Бросив осторожный взгляд на Сэймэя, он спросил:

— А как выдумаете, господин, мог бы человек вроде меня научиться писать? — Увидев, как огорошил обоих этот вопрос, Тора покраснел. — Ну, я имею б виду, хотя бы несколько иероглифов. Просто несколько приятных слов, которые могли бы понравиться девушке.

Сэймэй опять фыркнул.

— Я научу тебя держать кисть, — сказал он. — Только это мастерство достойно гораздо большего, нежели кропать любовные записочки для женщин. Женщины все равно не умеют ни читать, ни писать. Их головы не приспособлены для таких дел.

— Обещаю тебе, Сэймэй, что буду усердно учиться всему, чему ты меня научишь, — ответил Тора. — Только насчет Отоми ты не прав. Она читает и пишет все время.

— А ее сестра? — спросил Акитада.

Тора поморщился.

— Аяко? Она больше на мужчину похожа. Помогает отцу обучать желающих боевым искусствам. Вам, господин, она точно не понравится.

— Может, и не понравится. Во всяком случае, в том смысле, о котором ты толкуешь. — Акитада подумал о хрупкой красавице, живущей в доме Татибаны, и встал, расправляя шелковое кимоно. — Думаю, мне следует выразить соболезнования госпоже Татибана. Она очень молода и неопытна, и, возможно, ей требуется помощь в управлении имуществом покойного мужа. Сэймэй, ты пиши окончательный отчет для губернатора. А ты, Тора, возьмись за дело и поговори с людьми в городе.