Свитер - [3]
Например, в тот день, когда Леонор сцепилась с Сандрой из-за бронхита, который та подхватила, как утверждала Леонор, из-за пристрастия к «голым» майкам, Долорс, если б могла, посоветовала бы дочери оставить в покое простуду, насморк и температуру и обратить внимание на то, как Сандра питается. Потому что Сандра очень мало ест, а Леонор об этом понятия не имеет. Ведь они вместе не обедают и не ужинают, а в выходные девчонка предпочитает гостить у подружек. Ей, Леонор, невдомек, что Сандре самой не нравится, как сидят на ней все эти майки в обтяжку, она расстраивается, что не может подобрать штаны себе по размеру, а потому сидит целыми днями голодная, — видите ли, считает себя толстой. Из своего кресла в столовой Долорс наблюдала, как внучка рассматривает себя в большом зеркале в прихожей, как поворачивается перед ним то так, то этак — боком, передом, попкой — и с лица ее не сходит гримаса отвращения. Да нет ее у тебя, попки, Сандра! Одни кости. Как все меняется, однако! Во времена монахинь, яблок и червей считалось нормальным, чтобы у девушки имелось немного жирка, а щеки чтоб были крепкие, наливные. Бабуля, говорил Марти, прожив столько, сколько ты прожила, ты должна прийти к простому выводу: все представления о хорошей фигуре зависят от того, в какие годы ты живешь, — тучных коров или коров тощих. У человека может быть хорошая фигура, даже если он лопает все подряд, потому что привык голодать. И наоборот, если он ограничивает себя в еде, потому что ее столько, что она уже из ушей лезет. Должно быть, так оно и есть.
Одним словом, с Долорс не считались. Леонор ходила с миной вечной усталости на лице, непонятно из-за чего, но тем не менее… Жофре… Жофре есть Жофре. Он родился на свет для того, чтобы изменить мир при помощи заумных речей, которые никто не в состоянии понять. Чего же вы хотите от преподавателя философии? Вот когда Долорс ходила в монастырскую школу, учительница, которая вела у них этот предмет, ничего в нем не смыслила, она приходила в класс и говорила: откройте книги и читайте! По главе в час. Им полагалось изучать философию и литературу, но получалось, что занимались они в основном литературой. Читали и пытались переварить рассуждения Платона, Аристотеля и Сократа, да, собственно, и все, потому что книги запрещенных философов пришли позднее, похожие на черные дыры во времени. Неразрешимые загадки. Несуществующие имена, которые, как оказалось позднее, много позднее — спустя годы, не просто существуют, но и немало значат в истории человеческой мысли. Ей еще повезло, потому что, как потом обнаружилось, она узнала от монахинь гораздо больше, чем Леонор, тридцать лет спустя посещавшая ту же школу. Времена становились не лучше, а хуже. Почему-то вдруг все стало считаться грехом, все оказалось под запретом.
Старуха подумала, что уж в грехах-то она знает толк, и заулыбалась. В самых разных грехах, больших и малых. Некоторые из них столь велики, что никто и представить себе не может, чтобы их совершила такая женщина, как она. Если бы Леонор узнала, что пригрела в своем доме такое чудовище, она бы ее, наверное, выгнала.
Какой же рисунок выбрать для свитера Сандры? Какую вязку? Долорс вспомнила, что где-то у нее должен лежать журнал с разными схемами для вязания крючком. Что, бабуся, салфеточку вяжете? — говорила ей женщина, которую пару раз в неделю дочь присылала к ней убирать квартиру, а потом добавляла: симпатично получается; эта сеньора держала ее за слабоумную только потому, что она уже не могла передвигаться так легко, как в шестьдесят, — должно быть, столько сравнялось самой уборщице. Эта женщина разговаривала с Долорс как с малым ребенком, а та сухо отвечала, что это вовсе никакая не салфеточка, а шарф для внука, разве не видно, что это нельзя положить на стол? И вообще, никакая я вам не «бабуся», меня зовут Долорс. Кто на самом деле был слабоумным, так это та самая сеньора — вот уж действительно, коли ума нет, так откуда ж ему взяться. Хорошо, хорошо, отвечала уборщица так громко, словно на сцене выступала, а потом Долорс слышала, как та докладывает по телефону Леонор или Терезе, мол, головка-то у нее светлая, прям удивительно, так что не переживайте, она в полном порядке, ваша мама, в полном порядке. В порядке, да. И под неусыпным надзором. Мама, ну почему ты не хочешь перебраться к нам, у нас же большой дом… Уже давно Леонор настойчиво предлагала ей съехаться. Тереза ничего подобного не предлагала, поскольку живет в Мадриде, хотя, если честно, что она там потеряла, в этом Мадриде? Это политика, мама, говорила ей дочь, она всегда так говорила, но вывод один — у Терезы своя жизнь. Леонор, напротив, все никак от нее не отставала, Долорс каждый раз отвечала «нет», но я ведь переживаю, мама, потому что, если с тобой что-нибудь случится, мы ничего не узнаем, ну куда это годится? Все зудела и зудела, пока наконец Долорс не рявкнула ей в ответ так, как иногда она это умела: хватит! коли умру, так умру здесь, и закончим на этом! В моем возрасте уже можно делать то, что хочется, а я хочу жить в своем собственном доме. Леонор оскорбилась, конечно, потому что Леонор очень чувствительная и очень обидчивая, да и вообще — размазня, так что со слезами на глазах она ответила, мол, хорошо, хорошо, я больше не буду к тебе приставать, закончим на этом.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Вернувшись из-за границы в свои тридцать с хвостиком, Паула обнаруживает, что обе ее закадычные подруги уже сделали свой выбор в жизни – одна обзавелась семьей и ждет ребенка, забросив мечты о сцене, другая все силы отдала карьере и уже немалого добилась. А у Паулы – только случайная, хоть и увлекательная, работа и такие же случайные и яркие романы. Не пора ли наконец тоже на чем-то остановиться? Но как, если жизнь предлагает все новые и неожиданные варианты? Неужели взять и отказаться?
Этот роман – житейская история о любви, карьере и высокой кухне. Вырываясь из объятий хозяина фешенебельного ресторана, юная официантка Агнес Эдин разбивает бутылку коллекционного вина и теряет из-за этого любимую работу. В тот же день девушку ждет и другой удар: ее возлюбленный, рок-музыкант Тобиас, сообщает, что встретил другую.Но униженная, все потерявшая Агнес не сдается, она вместе с приятелем создает новый ресторан в итальянском стиле под названием «Лимоны желтые» – по строчке из песенки про Италию.
Эжени Марс далеко за пятьдесят. Однажды, когда ей уступают место в автобусе, она понимает, что жизнь клонится к закату, а впереди — только одиночество и угасание. Муж ушел к молодой женщине, дочь-студентка изводит бесконечными придирками и насмешками. Как-то раз, обедая в ресторане с двумя подругами-занудами, она замечает юного официанта: его легкая танцующая походка завораживает ее.
До сорока лет жизнь Эллы Рубинштейн протекала мирно и размеренно. Образцовая хозяйка, прекрасная мать и верная жена, она и предположить не могла, что принесет ей знакомство с рукописью никому не известного автора. Читая «Сладостное богохульство», Элла перестает понимать, где находится — в небольшом американском городке в двадцать первом веке или в тринадцатом столетии в Малой Азии? С таинственным автором романа она переписывается или же с самим Шамсом из Тебриза, знаменитым и загадочным странствующим дервишем? Любовь врывается в ее сердце, полностью переворачивая привычную и такую милую ей жизнь…