Свирепый чёрт Лялечка - [2]

Я не зря упомянул про волшебство. Этим свойством наделяют слова: «Спасибо», «Пожалуйста» и прочую вежливую дребедень. Возможно, кое-когда они и срабатывают, не спорю. Но, вот, истинно волшебные слова — это фраза: «Делай что хочешь, тебе за это ни чего не будет». Уверен, стоит кому-нибудь внушить такую мысль, и он начнет вытворять такие чудеса, на которые сам себя не считал способным. А если еще добавить, что про это никто и никогда не узнает…

Вот и я, уверенный, что все мои деяния останутся безнаказанными, торопился в гущу каких-нибудь событий, пока не проснулся.

Где-то слышал или читал, что сон — это подсознательное воплощение устремлений и фантазий. Или отображение полученной когда-либо информации, опять-таки, подсознательное. Так что первые сомнения зародились у меня, как раз, насчет собственного подсознания. Пришла мысль о его убогости.

Я шел и шел, но не только никого не встречал, даже окружающий пейзаж не менялся. Все это порядком надоело, и я решил проснуться. Фигушки. Ущипнул себя. Больно. И страшно. Неужели я и в самом деле не сплю? Но так не бывает… Или бывает?!

Пришлось, как говорится, «вернуться к нашим баранам». Вернее, к одному, и не к нашему, а Чёрт знает чьему. Пока только мысленно. Кажется, он говорил, чтобы я кликнул его, когда прочухаюсь. Прочухался. И как же его позвать? Если бы даже он пасся где-нибудь вдали, в поле моего зрения, и то я понятия не имел, как следует подзывать баранов. Курам говорят: «Цып-цып», кошкам — «Кис-кис», собакам можно посвистеть, а, вот, с баранами у меня было туго. Не имел опыта общения. Поблеять что ль?

— Баран, ты где? — тихо, почти шепотом, позвал я.

— Здесь.

Он сидел на пне всего в десяти шагах от тропинки. В его облике произошли разительные перемены. Ровная, без залысин шерсть пылала золотом. И если приемлем такой эпитет по отношению к сей помеси животного с человеком, то выглядел он даже величественно.

— Присаживайся, поговорим. Вижу, ты созрел.

Баран указал на пенек, словно специально предназначенный для меня, не хватало только еще одного, побольше, между нами. В качестве столика. Вот была бы картина!

— А ты думал, что я тебе снюсь, — начал баран после того, как я устроился напротив него, — теперь убедился, что был не прав?

— Ага, — со вздохом выдавил я, — это не сон… Это я рехнулся.

Страшное, печальное, удручающее, ставящее крест на всей дальнейшей жизни, но единственно возможное объяснение.

— А, вот, и нет! — Неизвестно чему обрадовался баран. — Ты в полном здравии. Пока. Я, как и обещал, переместил тебя в другой мир.

Я помотал головой. Лучше не стало. Решил немного пообщаться с бараном, надеясь проснуться в процессе разговора.

— Давай все по порядку. С самого начала. — Предложил я. — Ты кто? Не положено обыкновенным баранам разговаривать.

— А я и не баран, вовсе. Я — дьявол.

Час от часу не легче.

— Не верю. Дьяволы, они больше на козлов похожи. Сам на картинках видел и в кино…, - возразил я (просто, чтобы возразить).

— В вашем мире, да. На козлов. А здесь, сам видишь…

— Разве так бывает?

— А то. Я один мир знаю, так тамошний князь тьмы — заяц.

— Предположим, что ты и правда Чёрт…

— Не Чёрт, а дьявол. И попрошу, больше не путать. Это похлестче, чем маршала солдатиком обозвать.

— Прошу прощения. — Сроду не думал, что когда-нибудь придется перед бараном извиняться.

Я немного по-другому посмотрел на собеседника.

— Теперь ты презентабельно выглядишь, а когда ко мне заявился, видок у тебя был, еще тот.

— Это я специально. На всякий случай.

— Не понял…

— Давно это было. Праздновали мы у вашего Люцифера юбилей. Гульнули на славу. Такое вытворяли… А когда поотрубались все кто где, с меня спящего шкуру и содрали какие-то генецвали. И на скалу ее присобачили в какой-то Колхиде. Не больно, конечно, я же дьявол, но обидно. Люцифер долго смеялся. Потом хотел весь их народ джигитский извести. Я отговорил. С тех пор ваш князь тьмы им всякие неприятности посылает, то аргонавтов, то шеварднадзу какую-то. А я с тех пор, когда в вашем мире появляюсь в материальном виде и без Люцифера, то принимаю меры предосторожности. От греха подальше.

— Даже странно, дьявол — и от греха подальше…

— Ты к словам не придирайся…

История вопроса

— Ну и зачем я потребовался дьяволу из другого мира? Кстати, как тебя зовут?

— Зачем тебе это?

— Просто. Наш дьявол — Люцифер, тебя тоже должны как-нибудь называть.

— Есть у меня имя. Только я тебе не скажу.

— Страшная тайна?

— Нет. Здесь все знают.

— Почему же тогда ты мне не скажешь?

— А потому что ты скорей всего неправильно его поймешь. Между прочим нормальное, грозное, вызывающее ужас имя… А Люцифер почему-то постоянно, как услышит, гогочет. Неправильное в вашем мире представление о достойных именах.

— Ладно. О вкусах не спорят. Потом с этим как-нибудь разберемся. Для чего ты меня сюда переместил?

— Сложный вопрос. Но постараюсь тебе объяснить. Слушай и не перебивай. Мир у нас хороший. По крайней мере лучше вашего. И в аду у нас не так жарко, и в раю не так скучно. Да и зверушки поумней ваших будут. В общем, хороший у нас мир… Был. Пока не появился Пахан. Откуда он взялся, никто не знает. Точно не местный. Может, даже с твоего мира. Такой же стебанутый, как вы все. И началось…