Свидетели - [23]

Тут ко мне присоединился один из моих инспекторов, и мы приступили к осмотру помещения. Из отдельных наблюдений, на бесспорности которых я не настаиваю, и из последующего лабораторного анализа явствует, что за пятнадцать часов до нашего появления…

Комиссар вопросительно посмотрел на председательствующего, словно спрашивая у него разрешения продолжать: его явно смущало присутствие женщины среди присяжных.

— …явствует, как я уже сказал, что в постели находились мужчина и женщина, и между ними имела место близость.

Губы Ламбера искривила гримаса, и взгляд Ломона отыскал в зале лицо Люсьены Жирар, на котором играла снисходительная улыбка. Для нее в этом факте не было ничего из ряда вон выходящего. Стоит ли придавать столько значения таким простым вещам? Г-жа Фальк отвернулась.

Беле продолжал:

— На одном из полотенец, лежавших на туалете, обнаружены два небольших пятна крови. В лаборатории установили: кровь — той же группы, что у погибшей.

Часы над дверью показывали пять. Молодая женщина на цыпочках покинула зал — очевидно, ей пора было разогревать обед. Ее примеру не замедлила последовать другая. И по мере того как шло время, лица присутствующих делались как бы резче, утрачивали краски, словно это были лица восковых фигур. Иногда с улицы доносились гудки автомобилей, но звучали они, казалось, в другом измерении.

Беле также начал утомляться, и был момент, когда он сунул руку в карман, чтобы вытащить свои записи; видимо, он перечитывал их в свидетельской комнате, но пользоваться ими в судебном заседании не имел права.

Во избежание долгих пауз, Ломон, пробегая глазами лежащее перед ним дело, несколько раз пришел на помощь комиссару:

— Вы сняли отпечатки пальцев?

— Да. Закончив работу на насыпи, фотографы тоже прибыли в дом Ламберов. На улице толпился народ, и полиция для поддержания порядка выставила у входа пост.

— Расскажите про отпечатки.

Ломон подал знак Жозефу передать присяжным новые снимки.

— Прежде всего, на горлышке разбитой бутылки обнаружены очень четкие отпечатки большого и указательного пальцев правой руки обвиняемого. Найденная на кухне бутылка также была потом подвергнута осмотру. На ней сохранились отпечатки пальцев погибшей и какого-то мужчины; последние остались и на одной из двух стопок.

— Теперь вы можете назвать имя того, кому они принадлежали?

— Это некий Жюстен Желино, ярмарочный торговец, имеющий несколько судимостей. Одна из соседок показала, что девятнадцатого марта, накануне дня, когда был обнаружен труп, Желино вместе с Мариеттой около семи часов вечера вошел в дом.

— Чьи отпечатки вы обнаружили на второй стопке?

— Обвиняемого, жертвы и Желино. Последний, арестованный на следующий день…

Ломон прервал комиссара.

— Желино вызван свидетелем, и присяжные заслушают его показания. Скажите, что вам известно о том, как провела убитая вторую половину субботы девятнадцатого марта?

— Один из наших экспертов заметил на волосах убитой следы недавнего мытья и завивки. Я распорядился навести справки во всех парикмахерских города. В одной из них, «У Мориса» на улице Деглан, где Мариетта Ламбер была постоянной клиенткой, вспомнили, что в тот день она заходила к ним. Ей было назначено на три часа, но предыдущая клиентка запоздала, Мариетте пришлось довольно долго ждать, и освободилась она не к пяти, как рассчитывала, а только в десять минут седьмого. Кассирша заметила, что уже без четверти пять перед парикмахерской расхаживал какой-то молодой человек, время от времени заглядывавший через витрину. Она даже сказала Мариетте Ламбер: «Кажется, вас кто-то с нетерпением ждет». На что та якобы ответила: «Чем скорее он уберется, тем для него лучше. Осточертели мне молокососы! Вечно воображают, что кому-то с ними возиться охота».

Впервые с начала процесса губы Ламбера тронула легкая улыбка, и черты его лица на мгновение смягчились. Может быть, ему вспомнились кое-какие словечки жены, ее манера обращаться с некоторыми поклонниками?

Люсьена Жирар в девятом ряду тоже улыбнулась, словно поняв состояние Ламбера.

— Молодой человек дождался, пока она вышла? — спросил Ломон.

— Кассирша была занята и не обратила внимания.

— Благоволите сообщить присяжным, что выяснило следствие по поводу этого молодого человека.

— Он был опознан кассиршей на очной ставке. Зовут его Жозеф Пап, ему восемнадцать лет. Проживает на улице Миним в квартале Буль д’Ор, неподалеку от Верхней улицы, вместе с матерью, которая работает приходящей прислугой. Жозеф Пап служил в ту пору рассыльным в бакалейном магазине Мартеля на авеню Гамбетта. На работу являлся к семи утра, сразу ехал за товаром на станцию, освобождался в половине пятого. С семи вечера подрабатывал билетером в кинотеатре «Эксельсиор». Спустя месяц после смерти Мариетты Ламбер, он предпринял шаги, необходимые для поступления на военную службу, и просьба его была удовлетворена. Полагаю…

Ломон предвидел, что скажет сейчас комиссар.

— Вы не ошиблись. Жозеф Пап находится в свидетельской комнате и в свою очередь даст показания.

За последние полчаса председательствующий самое меньшее два раза порывался закрыть заседание: движение стрелок на больших стенных часах никогда еще не казалось ему таким медленным. Голова у него отяжелела, в ушах стоял звон, веки слипались, и он прилагал немалые усилия, чтобы не дать глазам закрыться. Ломон знал, что надо еще сделать, каких свидетелей заслушать, и это приводило его в отчаяние. Все вдруг стало казаться ему ничтожным, бессмысленным, далеким от реальности.