Свидетели на свадьбе - [40]

Она и забыла, что натянула вчера вечером после душа. Мэт убеждал ее впредь самой распоряжаться своей жизнью, освободиться от диктата отца. А сам не в состоянии оказался следовать своему же собственному совету: все еще связан со своим прошлым, и, как выяснилось, навсегда.

— Итак, все удалось?

— Да, мы хорошо поговорили. Я ему все-все высказала.

Мэт улыбнулся своей чарующей, загадочной улыбкой.

— Кейла Брейтон, вы никогда не перестанете удивлять меня.

Кейла смотрела в сторону, хмурилась.

— Когда у него рейс? — осведомился Мэт.

— Собираемся заказать первый утренний.

— И не скажем Рут, что он был здесь?

— Ни слова. Единственное, что ты можешь ей сказать, — это что я ему звонила, долго с ним разговаривала и добилась, что он полностью изменил свое отношение ко всему.

Безоблачное выражение исчезло с лица Мэта.

— А почему не ты сама?

На сердце у нее стало еще тяжелее.

— Мэт, давай спустимся на пляж.

Настороженно вглядываясь в ее лицо, он встал и пошел за ней к воротам. Молча дошли до самого края воды, и к тому времени он тоже погрустнел.

— Сегодня я возвращаюсь прямо отсюда в Чикаго, — наконец выговорила она, стоя неподвижно, изучая солнечные блики на поверхности воды.

Услышала, как он тяжело вздохнул, потом будто перестал дышать.

— В Бостоне я не нужна теперь. Отец пообещал мне, что ничем ее не расстроит.

— Итак, ты уезжаешь. Возвращаешься к Фрэнку, к своим магазинам, к своим планам на десятилетие вперед.

— Да. — Ощущение разлуки повисло в воздухе. — Каникулы кончились. Пора возвращаться к реальной жизни.

Ради него она старается сохранить безмятежный тон, но сердце ее безнадежно разбито.

Краем глаза она видела: Мэт скрестил руки, переступает с ноги на ногу.

— Кейла, ответь мне только на один вопрос: а как же быть с тем, что произошло между нами за эту неделю?

— Все было удивительно, Мэт, и… я хочу, чтобы ты знал об этом. Мы жили в романтическом тропическом раю. И позволили себе увлечься. — Она передернула плечами, будто придавала этому их увлечению значение… ну вроде приобретения загара. — Но твоя жизнь — возвращение в Бостон, а моя в Чикаго. Мы всегда знали, что этот день наступит. Разве нет?

Наконец он выдохнул:

— Да, знали.

Для нее этот ответ был равносилен смерти. А собственно, чего она ждала? Что он скажет «нет»? Пусть его жены и не существует — где гарантия, что у них сохранятся те же отношения? Станет ли ее так же тянуть к нему там, дома, без этого фона из пальм и небес цвета лаванды?

Ее печальные размышления прервал голос отца. Она с радостью обернулась теперь на этот зов и помахала отцу рукой.

— Иду-иду, папа.

Мэт все смотрел на воду; глаза его сузились и лишились живости, челюсти сжались.

— Отвезти вас в аэропорт?

— А ты не возражаешь? — Раз он не возражает против ее отъезда, почему бы и нет?

— Нет, конечно. И не беспокойся о Рут — я обо всем позабочусь.

У Кейлы судорожно сжалось горло. Надо уходить немедленно, иначе положение ее станет глупее не придумаешь.

Как и обещал, Мэт отвез их в аэропорт. Перед тем она позвонила, заказала себе и отцу билеты на один самолет до форта Лодердейл. Там им предстояло расстаться и следовать каждому в своем направлении. Мэт дожидался самолета вместе с ними, хоть ей и не совсем понятно было зачем. Он почти не разговаривал, вел себя, как и утром, отстранение.

Объявили их рейс; Мэт пошел с ними по полю к маленькому самолету. Кейла себя чувствовала совершенно растерянной: что делать, как с ним прощаться? Попросила отца пройти вперед; они остались с Мэтом одни на раскаленной взлетной полосе. Ксйла просто сделала то, что казалось ей естественным, порывисто обняла его.

Он отшатнулся.

— Не надо. — Выражение его лица было таким же каменным, как в тот день, когда она впервые пришла к нему в офис. Неужели прошло всего восемь дней? — Садись уже, наконец, в этот чертов самолет, Кейла! — пробурчал он.

В Чикаго Кейла попыталась жить по-прежнему. Вытащила бусинки из косичек, вернулась на работу в магазин, обедала с Франком и на следующей неделе улетела в Сан-Франциско.

Оттуда позвонила отцу: Рут уже приезжала, решила все свои рабочие дела и вернулась в Фрипорт. По рекомендации Рут Гордон и Кейла должны стать вице-президентами компании с обшей суммой голосов (в соответствии с принадлежащим им пакетом акций), равной сумме голосов отца. Продвижение по службе сопровождалось значительной прибавкой в зарплате.

В конце беседы отец, колеблясь, смущенно добавил:

— Хочу попросить моего кассира, Маргарет, иногда обедать со мной. Как ты на это смотришь? Не старый ли я дурак?

— Смотрю так: делай то, что тебя делает счастливым, папа.

Прошла неделя, за ней другая. Кейла убеждала себя: она следует собственному совету — делает то, что ее делает счастливой. Но на исходе третьей недели с прискорбием обнаружила, что не только не счастлива, а попросту несчастна. О Господи, как она тоскует по Мэту! Проведя с ним всего неделю, она не сознавала, видимо, насколько глубоко к нему привязана. Да, правда, что истинная любовь сильнее разлуки.

Тоска по Мэту не единственное, что делало ее несчастной в эти тоскливые, зимние дни. Со всей отчетливостью Кейла поняла: отношения се с Фрэнком не что иное, как удобный для обоих самообман. Они стали встречаться только потому, что вместе переезжали из города в город. Живи она постоянно на одном месте — с кем угодно познакомилась бы, как с ним.