Свидетель защиты - [53]

— Гони! — почему-то шепотом скомандовал Сашка.

Николай с места рванул вовсю, обогнал девушку, миновал встречную машину и, выбравшись на магистраль, дал полный газ.

Погони не было. Отдышавшись, ребята принялись смеяться, они прямо задыхались от смеха, вспоминая, как покорно стал снимать брюки парень.

Николай тоже смеялся. Нравились ему эти ребята, нравились их выдумки.

Въехав в город, достали папиросы, но не оказалось спичек — обхлопали все карманы, но спичек не нашли. Увидев идущего по тротуару человека, остановили машину. Вышли и попросили огонька. Он сказал, что не курит и спичек у него нет.

— Как это нет? — возмутился Мартын. — Брешешь!

Николай на этот раз вышел из машины и хорошо видел, как Мартын ударил человека на тротуаре в лицо. Тот был коренаст, на ногах крепок и, видимо, не трус. Он дал сдачи Мартыну. Тогда Сашка Бородулин сзади, широко размахнувшись, кастетом ударил человека по голове. Тот рухнул Николаю под ноги. Мартын двинул упавшего острым носком ботинка в живот. И Николай, не желая отставать от приятелей, ударил.

Снова втиснулись они в машину и долго колесили по улицам. И на этот раз не было погони, и они смеялись, вспоминая, как Мартын врезал этому некурящему по морде, а Сашка треснул по голове.

На другой день веселую компанию арестовали. Был суд. Четверо получили разные сроки тюремного заключения, Николай Чижов по тому делу проходил свидетелем. Чего стоило это Клавдии Михайловне, она никому не рассказывала, даже матери.

Беседуя с защитником, Клавдия Михайловна несколько раз вспоминала о суде над Бородулиным и компанией, настойчиво обращая внимание Андрея Аверьяновича на то обстоятельство, что Николай был свидетелем, только свидетелем.

Андрей Аверьянович накануне брал это дело в архиве городского суда и знал его лучше своей собеседницы.

— Бывают свидетели, — сказал он Клавдии Михайловне, — которые только по странной случайности не сидят рядом с подсудимыми. Мой вам совет, не вспоминать об этом эпизоде из биографии вашего сына, если не хотите повредить ему. Себе тоже.

Клавдия Михайловна сникла, агрессивная настойчивость ее сменилась готовностью безоговорочно следовать советам защитника. Но Андрей Аверьянович советами ее не обременял. Зная, с кем имеет дело, он давал ей только одну рекомендацию:

— Говорите правду, не изворачивайтесь.

После суда над Бородулиным родители устроили Николая Чижова на работу — в автобазу шофером. В эти дни стукнуло ему восемнадцать лет, и мать сочла нужным отметить это событие — дала денег, и Николай с отцом отправились в охотничий магазин выбирать настоящее ружье, двуствольное, центрального боя.

— Пусть на охоту ездит, — решила Клавдия Михайловна, — это лучше, чем болтаться со шпаной по городу.

На охоту Николай не ездил, придя с работы, бегал с ружьем на пустырь — стрелял по пустым бутылкам и консервным банкам. Работал без увлечения, но и без понуканий, как и учился — на троечку.

Судья огласил характеристику Николая Чижова, данную отделом кадров автобазы: недисциплинирован, пререкался со старшими, отказывался выполнять задания…

Характеристика представлена в прокуратуру — на преступника Николая Чижова. Двумя неделями раньше тот же отдел кадров дал характеристику допризывнику Николаю Чижову — в военкомат. Андрей Аверьянович передал копию характеристики судье, попросил огласить ее и приобщить к делу.

Судья прочел характеристику. На этот разгона утверждала, что шофер третьего класса Чижов дисциплинирован, трудолюбив, активно участвует в общественной работе.

Народные заседатели тоже пробежали глазами эту бумажку, поморщились и передали ее секретарю, словно поспешили отделаться. Но отделаться так просто нельзя. Пусть задумаются, какая же из характеристик рисует истинное лицо подсудимого. Андрей-то Аверьянович понимал, что обе они далеки от истины. Та, что для военкомата, написана едва ли не под копирку — на всех допризывников одна; другая — для прокуратуры — характеризует не столько Чижова, сколько кадровиков автобазы, страхующихся от упреков в либерализме. Пусть уж судьи сами, без их сомнительной помощи, разбираются в этой истории.

Андрей Аверьянович подумал, что будет, наверное, вынесено частное определение по поводу разных характеристик, вышедших из одного отдела кадров. Только проймет ли оно, это определение, кадровиков?

Возглавляющий конвой и следящий за порядком в зале сержант приглашает свидетельницу Лопухову.

Вошла черноглазая женщина лет сорока пяти, у нее еще свежее лицо, сочные губы; сознавая свою привлекательность, она держится со сдержанным кокетством.

У Лопуховой спросили, давно ли она знает подсудимого, какие отношения с ним и с убитым Владимиром Спицыным были у ее дочери Майи.

Лопухова сказала, что знает Николая Чижова и Владимира Спицына давно — росли на ее глазах. Что касается дочери, то у нее были с этими ребятами обыкновенные, как между соседями, отношения.

— Сколько вашей дочери лет?

— Восемнадцать.

— Возраст такой, что уже появляются у девушки поклонники, с кем-то она ходит на танцы.

— Дочь на танцы ходила с подругами… редко. Некогда ей было ходить на танцы: днем работала, вечером училась.