Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов - [74]
Бен увидел, что в новых обстоятельствах открылись новые возможности. Отказавшись от права на единоличное представительство, ФРГ перестала быть единственным законным правопреемником Германского рейха, существовавшего до 1945 года, и теперь ГДР могла нести большую долю ответственности. Моральные аргументы были более вескими, чем юридические. Восточногерманское государство конфисковало имущество рейха на своей территории. Обязанность немцев по возмещению ущерба за преступления прошлого существовала в равной степени во Франкфурте-на-Майне и во Франкфурте-на-Одере. От нее нельзя было избавиться, «просто сняв коричневую рубашку и надев красную».
Что касается суммы требований к ГДР, то Бен в меморандуме оперировал сравнительными данными из ФРГ. Стоимость имущества еврейской общины на Западе, разграбленного нацистами, превышала несколько сотен миллионов немецких марок. Исходя из этого, ГДР, безусловно, должна была выплатить 100 миллионов в качестве «справедливой компенсации». Бен «консервативно» оценил стоимость бесхозяйного имущества, переданного в казну ГДР, в несколько сотен миллионов немецких марок. Относительно индивидуальных компенсационных выплат он отметил, что в ФРГ потребовалось два десятилетия, чтобы рассмотреть иски более четырех миллионов человек. «Повторять подобный опыт» не было ни времени, ни желания. Поэтому лучше всего было потребовать «общую сумму». Это могло бы закрыть определенные платежные пробелы в западногерманском законодательстве. В качестве возможного подхода он наметил дополнительные выплаты лицам, пережившим концлагеря. За каждый день, проведенный в заключении «в жесточайших условиях», они получили бы около одного доллара. Этого было недостаточно. Для более чем полумиллиона бывших заключенных общая сумма составляла около двух с половиной миллиардов марок.
По аналогии с Люксембургским соглашением и с учетом размеров и численности населения ГДР должна была перевести Израилю сумму, эквивалентную полутора миллиардам марок, в виде поставок товаров в течение нескольких лет. Однако политическая ситуация на Ближнем Востоке сделала это невозможным, поскольку в израильско-арабском конфликте Восточный Берлин встал на сторону арабов. Исходя из тех же подсчетов – треть от соответствующей общей суммы – Конференция по претензиям имела право на 225 миллионов марок.
По вопросу политической страховки еврейских интересов в меморандуме говорится, что правительства США, Великобритании и Франции в прошлом проявили «сострадание и помощь» в связи с компенсационными проблемами. Соединенные Штаты обещали постоянную поддержку. Несомненно, было бы легче всего, если бы ГДР заключила соглашение непосредственно с еврейскими организациями на «общей основе». Успех отнюдь не был предрешен, но одно можно было сказать наверняка: если бы еврейские организации не были организованы, упрямы и настойчивы, они бы «ничего не получили». Меморандум завершился замечанием о том, что ФРГ двигалась в правильном направлении и помогла снизить недоверие между евреями и немцами. ГДР должна последовать этому примеру, иначе примирение будет невозможно.
На встрече в Женеве в июле 1973 года Конференция по претензиям на основе стратегического документа Бена приняла решение о том, что восточногерманское государство также должно нести часть компенсационного бремени. Инициатора плана немедленно назначили посредником на переговорах. Бен должен был начать тайные переговоры с режимом СЕПГ в Восточном Берлине. Политические события, по-видимому, благоприятствовали этому проекту. В сентябре 1973 года ГДР одновременно с ФРГ приняли в Организацию Объединенных Наций. Американский посол в ООН предложил новому члену последовать примеру Западной Германии в вопросе репараций. Но министр иностранных дел Восточной Германии Отто Винцер лишь повторил известную формулировку: с завершением выплат Польше и СССР все репарационные обязательства по Второй мировой войне выполнены. Попытки Конференции по претензиям встретиться с министром иностранных дел и постоянным представителем ГДР при ООН не увенчались успехом. Нахум Голдманн пытался выйти на самый высокий уровень и связаться с главой государства Эрихом Хонеккером, но тоже потерпел неудачу. Стало ясно, «что ГДР проводит жесткую политику», отметил Бен в ежегодном докладе в мае 1975 года. Она предпочитает видеть себя жертвой, а не частью Германии и считает, что может избавиться от клейма прошлого, «удалив себя из немецкой истории».
Тем временем, Конференция по претензиям продолжила оказывать давление на правительство США. Она попыталась через сенатора Джейкоба Джавитса из Нью-Йорка убедить государственного секретаря Генри Киссинджера в том, что Соединенным Штатам следует отложить дипломатическое признание ГДР, пока вопрос о еврейских притязаниях не будет удовлетворительно решен. Однако Государственный департамент уже перешел к политике разрядки и отклонил предложение Джавитса. Однако США подчеркнули, что в качестве цены за установления дипломатических отношений – это произошло 4 сентября 1974 года – необходимо рассмотреть общую проблематику требований. Это условие было включено в официальный протокол к соответствующему соглашению. В пункте 10 говорится, что после открытия посольств в Вашингтоне и Восточном Берлине необходимо провести переговоры по нерешенным имущественным проблемам, при этом каждое правительство сможет поднять интересующие его вопросы. Определенно были включены события до 1945 года и «потери жертв национал-социализма».
