Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов - [71]

После войны большая часть награбленного находилась на складе в Висбадене под контролем американской военной администрации. Бену доверили заняться возвращением реликвий. Установить, кому принадлежали священные предметы, было сложно: многих прежних владельцев убили нацисты, и многие еврейские религиозные общины больше не существовали. Некоторые свитки раньше принадлежали синагогам с богатейшими традициями – в Польше, Литве, Латвии, Эстонии, Украине или другим центрам еврейской науки. В тех редких случаях, когда церковь еще функционировала, реликвии возвращали владельцам. Остальные предметы отправляли в Израиль, где большинство выживших евреев нашли новый дом. Израильское министерство по делам религий было благодарным приемщиком и распределяло бесхозяйные реликвии.

Ситуация становилась более сложной, если свиток Торы был поврежден. Его нельзя было использовать, пока ортодоксальные книжники не восстановят его. Однако если на пергаменте была повреждена надпись с именем Божьим, реставрация не допускалась. Для восстановления свитков, подлежащих реставрации, приезжали израильские специалисты, которые работали под наблюдением «Джойнт» в Париже. Во время одного из рабочих визитов Бен обнаружил, что некоторых священных предметов недоставало. Бен обратился к ответственному раввину, поскольку не исключал, что тот, возможно, прикарманил ту или иную ценную Тору. Он не знал наверняка, является ли исчезновение свитков благословенным деянием или уголовным преступлением, и обратился к раввину.

– Должен ли я смотреть в небеса, чтобы найти виновного, или вниз на дьявола? – спросил Бен.

– Вам не нужно смотреть ни наверх, ни вниз. Вам нужно отвернуться! – ответил раввин.

Бан запомнил, что «иногда лучшее, что можно сделать, – это ничего не делать».

Другой инцидент произошел позже в Нью-Йорке, когда Бен выступал перед наблюдательным советом JRSO. Он с гордостью рассказывал, что ценности переданы законным владельцам, их наследникам или бедным иудейским религиозным общинам. Также Бен упомянул, что не имеющие владельца поврежденные серебряные предметы, которые, несмотря на все усилия, невозможно было восстановить, отправили в Великобританию, где их передали на переплавку на респектабельное предприятие, управляемое еврейской семьей Голдсмит. Вырученные средства передали «Джойнту» и Еврейскому агентству Израиля, которое распределило их среди особо нуждающихся лиц, переживших Холокост. Бен еще продолжал доклад, когда раввин Исаак Левин, почтенный глава ортодоксального Союза американских еврейских общин, прервал его. Он поднялся, гневно взглянул на Бена и бросил:

– Правильно ли я понял? Вы действительно сказали, что отправили эти священные предметы, последние останки наших убитых предков, в крематорий?

Повисла гробовая тишина.

– Мы сделали все, что могли в данных обстоятельствах, – растерянно промолвил Бен. Только спустя годы он почувствовал, что раввин понял его мотивы и простил его.

Хранитель кладбищ

Особые знания и нетрадиционные меры предосторожности требовались при решении вопроса о том, что делать с сотнями еврейских захоронений на территории ФРГ. Во время национал-социализма могилы нередко оскверняли и повреждали, но все же в большинстве случаев кладбища не оставались без присмотра^XVI. Как председатель JRSO, который официально занимался еврейскими захоронениями, Бен стал как бы высшим охранником еврейских кладбищ в стране, а позже занялся этим вопросом и как юрист. Вначале он не разбирался в тонкостях и созвал совет из троих выдающихся ученых-раввинов, среди которых был «главный раввин» из Израиля. Раввины ясно дали понять, что в отношении кладбищ применяются строгие правила. Основная мысль заключалась в следующем: «То, что когда-то стало кладбищем, должно им оставаться». В отличие от католических или протестантских могил, которые очищают каждые двадцать лет, чтобы освободить место для новых захоронений, еврейские могилы остаются навсегда. Ничего нельзя менять. Если надгробный камень падал, он должен остаться там, где упал. Все это не делало задачу проще.

Один особенно каверзный случай произошел в Фульде. До нацистской эпохи там было Старое и Новое еврейские кладбища. Городские власти вычистили и выровняли одно из кладбищ, а останки покойных перевезли на новое кладбище. В Хрустальную ночь[39] 9 ноября 1938 года национал-социалисты разгромили кладбище. Они опрокидывали надгробия и нанесли урон пристанищу мертвых. До окончательного закрытия в октябре 1940 года на кладбище продолжали хоронить усопших. После падения национал-социализма сформировалась новая еврейская община (в основном беженцы из Восточной Европы). Оказалось, что большая часть Старого еврейского кладбища никогда не использовалась. Так как казалось маловероятным, что немногим поселившимся евреям понадобится эта территория, возникла идея продать землю и направить средства в фонд выживших после Холокоста. Бен созвал совет раввинов и спросил их мнение. Территория, на которой не было ни одного мертвого тела, не может считаться кладбищем, посчитали они. Если построить стену и отделить неиспользуемую территорию, то ничто не помешает продать отдельный участок земли. Все остались довольны, и вскоре город Фульда проявил интерес к выставленной на продажу земле. На этом месте хотели построить административное здание для таможенного управления. Бен легко убедил власти разбить небольшой парк и установить мемориальную доску на месте, где находилось кладбище.