Свидетель - [68]

— Всё хорошо, — проговорил Черкасов, прижимая ее к себе и ловя в душе теплый, почти отеческий прилив нежности. — Тут не глубоко. Ты просто испугалась.

— Испугалась, — судорожно вздыхая, вторила она, а у Валерия защемило сердце.

Он помог ей выбраться, усадил на шезлонг. С ее волос, с промокших насквозь джинсов и майки текла вода. Черкасов вдруг понял, что сам — в одних трусах. «Хорошо, что не видит», — подумал он и тут же рассердился на эту мысль. Сдернул с диванчика плед и укутал им Варины плечи. Сел напротив, убрал с ее лба мокрые пряди, отчаянно желая сделать что-то еще, чтобы она не дрожала, чтобы улыбнулась.

— Ты освоишься, не переживай, — сказал он. — Ты привыкнешь…

Варя закрыла лицо руками, и Черкасов понял, что ляпнул не то. Смешался. Его было не застать врасплох на самых сложных переговорах и вообще где угодно, хоть в государственных верхах или перед телекамерами, а тут Валерий внезапно растерял все слова. Как мальчишка. Сердце захолонулось, смущенное, непослушное.

Варя отвела ладони, выдавила из себя ненастоящую улыбку.

— Привыкну, конечно. Противно быть беспомощной, но роптать — глупо.

— В твоей ситуации это нормально, — пытаясь загладить ошибку, сказал Черкасов.

— Ты думаешь? — Она стянула с плеч плед. — А смысл? Кому станет легче от того, что я расплачусь? Или начну жаловаться, что вместо того, чтобы найти кухню и выпить воды, я оказалась в бассейне? А если расскажу, как мечтала путешествовать по миру, и вот моя первая поездка за границу — Тель-Авив, Средиземное море, пальмы, но мне их не увидеть?

Вина захлестнула Валерия, как удавка на шее.

— Тут ничего нет хорошего, поверь, — хрипло ответил он. — Пальмы, как пальмы.

— Вот. Теперь и тебе стало больно, — без радости констатировала она. — Мне тоже. Учусь принимать. Я как-то читала, что боль надо прожить, иначе она покалечит еще сильнее, налипнет снежным комом и не отстанет до следующей жизни. Похоже, так и есть.

— Удивительно, что ты во все это веришь, в эти жизни…

— Приходится, — горько усмехнулась она. — Когда тебя как обухом по голове шарашит Вселенная образами и воспоминаниями, да еще и выключает свет у обычной реальности, не захочешь, а поверишь. Радости это не приносит, хотя дает понимание: почему имею то, что имею. Заслужила, увы.

Валерий почувствовал себя неловко: с одной стороны казалось, что всё это бред и самым подходящем слушателем тому был бы психиатр; с другой — от взявшей себя в руки Вари веяло светом разумности, какую редко встретишь у девушки такого возраста и внешности, и к досаде подмешивалось восхищение. Жаль, Варя была слишком серьезной, словно намеренно выстраивала между ними китайскую стену. Черкасов попробовал применить методику уступок, с партнерами всегда срабатывала.

— Хорошо, допустим, действительно существуют прошлые жизни. И кем ты была?

— Жизней было много, разных.

— Ты что-то говорила про Индию. Это интересно.

— Ювелиром, мужчиной. Знаешь, забавно, но я вспомнила, как делать украшения и обрабатывать драгоценные камни. Только зачем это слепой?

— А ты любишь драгоценности? — упорно не хотел слышать о слепоте Валерий.

— Красиво со стороны, у меня их особо не водилось, если не считать пары золотых сережек и кольца, подаренного мамой.

— Тогда про огранку, может, просто читала где-то? Память иногда выдает поразительные вещи, не говоря уже о подсознании.

— Не читала, — покачала головой Варя.

— И что же, мы с тобой встречались в Индии? Кем я был? Царем? Раджой? — Валерий решил подыграть, ловя себя на мысли, что несмотря на скептицизм, ему правда были любопытны ее ответы.

— О нет, не раджой. Уверен, что хочешь знать? Тебе вряд ли понравится.

— Почему? — засмеялся Валерий. — Меня что, съели львы?

— Львов в Индии не было, — медленно ответила Варя, отводя глаза, словно ей было стыдно. Помолчала немного и решилась. — Ты был девушкой, а я мужчиной. То, что случилось той ночью, повторяется много раз. Мы меняемся местами, калеча и унижая друг друга. Странная, в чем-то садистская любовь. Или болезнь… Я поступила с тобой так же мерзко, как ты со мной. Прости…

Смех Валерия мгновенно потух, ее прямота резанула по сердцу и оглушила. Что-то внутри него завибрировало от боли, будто Варя пыталась ударить его словом и попала в самую точку. И теперь не она, а он внезапно ощутил себя уязвимым, несмотря на всю логику, на то, что сам корил себя за ту бешеную, нутряную, тяжелую грубость по отношению к ней. Болезнь…

В голове Валерия помутилось, но тут же сработала защита, будто предохранитель, спасающий электрическую сеть от перегрузки. Черкасов помрачнел и бросил жестко:

— Это ты больна. Только ты! И всё случилось, потому что ты сама этого хотела! Напросилась.

Распахнулись ворота, и въехал минивэн. Сергей и Ника! Еще пара спасательных кругов, пусть они с ней разбираются. Не говоря больше ни слова, Валерий встал и пошел в свою спальню, где противной трелью надрывался телефон.

Глава 23. Искупление. Пункт второй

— Зря радуешься. Он дорого берет за такие покупки, — хмуро сказала я, слыша праздничное возбуждение Ники при примерке обновок.

— Да ладно, ты к нему предвзята, — бросила подруга. — Он неплохой и вообще, кажется, в тебя влюблен.