Свидетель - [116]

— Сашенька, я к вам с просьбой. Если она неуместна, сразу откажите, без обиняков, я пойму. Мне нужно где-то переночевать так, чтобы не регистрировать паспорт, не подскажете, где я могу остановиться?

— Ой, поедемте ко мне! — Она подхватилась с диванчика и обрадованно протянула мне руку с красивым, полированным маникюром. — Как раз жуть как скучно! Все меня бросили: Анька, ну, вы ее помните, уехала с бой-френдом на Мальдивы, мама к тетке — не передать, в какую дыру. Лена вообще неизвестно, когда вернется, а Боря вечно занят. Едемте! Хоть целый месяц оставайтесь!

* * *

Всю дорогу, рассеянно и весьма неосторожно ведя белый Инфинити, Саша болтала. Видимо, и правда, девочке было скучно. Несмотря на то, что она была младше меня на четыре года и выше на голову, казалось, я гожусь ей в матери. В Саше было в равных порциях намешано деланности и непосредственности.

Заговариваясь о путешествиях, пробках, скидках и особенно йоге, она забывала, что надо «держать лицо», но потом снова дула губки, будто я собираюсь снимать ее для рекламы губной помады. Впрочем, на водителей, то и дело подставлявших бамперы ее авто, Саша ругалась яростно и совершенно по-взрослому. По ее мнению, каждый должен был уступить дорогу, а лучше отъехать на обочину и приветственно просигналить. Переход на личности был таким резким, что я невольно расширяла глаза и вздрагивала от внезапного крепкого словца. Но Саша тут же извинялась и продолжала мило щебетать. Мы ехали куда-то за МКАД, затем по идеальному шоссе в красивом лесу.

— Бывали на Рублевке? — спросила она.

Я отрицательно мотнула головой.

— Вот и побываете. Те еще джунгли.

За окнами автомобиля проплывали высокие заборы, особняки, дворцы, терема и магазины. Архитектурную роскошь и глянец витрин разбавляло сумеречное, пасмурное небо. Отчего-то помрачневшее и угрожающе нависшее черными, беременными снегом тучами.

Ворота открылись, и мы подъехали к светло-желтому зданию с мощной пятиугольной башней по центру и отходящими от нее прямоугольными крыльями пристроек. Казалось, из арочных окошек под крышей вот-вот высунутся лучники в красных зипунах и отороченных мехом шапках, а навстречу нам выедет суровый княжич на черном жеребце. Саша припарковала авто у входа в собственный кремль рядом с тремя внушительными иномарками и с долей хвастовства извинилась:

— Боря так любит все русское. А как по мне, все это грубовато смотрится. Еле уговорила его в Англии построить нормальный особняк, а не вот такое…

— Видимо, у вас очень основательный муж, — признала я.

— Ой, и не говорите, — махнула она рукой. — Только давайте пойдем сразу в гостевую. На моей половине. У Бори какие-то неприятности. Я точно знаю: когда он своих холуев собирает не на работе, а дома, значит, лучше на глаза не попадаться. Будет только сердиться и орать. Нам, девушкам, не нужны их серьезности, да?

— Конечно, мешать не будем, — ответила я.

Саша привела меня в розовую комнату для заезжих Барби, но не оставила одну, а уселась тут же в кресле. Нажала пальчиком на пульт. Пришла горничная в белом переднике, вышколенная и строгая, как экспонат из музея английских фильмов эпохи «Дживса и Вустера». Саша привычно распорядилась об ужине.

— Мы же после восемнадцати не едим, да? Надо успеть, — хихикнула юная домохозяйка и, не давая мне прийти в себя с дороги, потащила по дому, в котором залы с печами, выложенными изразцами, расписными потолками и стрельчатыми окнами перемежались с вполне современными интерьерами, будто супруги поделили территорию и соперничали: кто кого. Пока перевес был на стороне Бориса.

— Я все время подшучиваю над Борей, что он никак не засядет в настоящем Кремле, поэтому построил свой, — сказала Саша.

— Если не секрет, кем работает ваш муж? — поинтересовалась я.

— Зам. Секретаря Совета Безопасности, — ляпнула она запросто, поразив меня тем до глубины души.

И продолжила хвастать роскошью с той наносной небрежностью, с какой говорит девочка, принесшая в детский сад дорогую куклу: «У меня таких дома много. И папа еще купит». Саша ждала восхищения, и я дарила его ей — мне не жалко — отмечала красивое, попутно удивляясь, насколько разных людей принимал у себя Мастер.

Мы прошли по устланному коврами холлу мимо высоких резных дверей из черного дерева. Они были приоткрыты, из щели слышались мужское голоса, мат и спор, тянулся сигаретный дым.

Саша притормозила и показала мне жестом, чтобы я прошла дальше. Лезть не в свои дела было не в моих правилах, и я завернула за колонну. Передо мной спускалась к первому этажу широкая мраморная лестница с закрепленной золочёными штырьками красной ковровой дорожкой, достойной Кремлевского Дворца съездов. Что-то хлопнуло, я обернулась и, поддавшись любопытству, чуть выглянула из-за колонны. Из дверей вылетел чернявый плешивый мужчина, похожий на откормленного русскими пирогами Наполеона преклонных лет. Ниже Саши почти на голову. Отец?

— Шурка! — заорал «Наполеон». — Сколько раз говорить, не подслушивай!

Она потупилась, точь-в точь провинившаяся школьница, и подняла на него кокетливо-виноватые, но задорные глаза:

— Кусенька, я ничего не слышала, честно. Там просто муравей по двери полз!