Свидетель - [105]
— Первый раз вижу такой способ спуска троллейбуса, — говорил мой друг. — Рывками.
По морю мы плыли на чадящем кораблике серии «Александр Грин», тоже рывками перемещавшегося в пространстве.
На причалах толпились люди в панамках, снимающие с себя, как майки, обгоревшую кожу.
Мой друг тащил меня за руку, и из-под навесов нам уже кричали — эй! гэй! — призывно поднимая стаканы.
Мы скидывали рюкзаки и подсаживались. Луна заслоняла солнце, но стаканы не успевали высыхать, наполняясь живительной влагой.
Внезапно из Москвы приехала какая-то Алёна со знакомой супружеской парой. Девочка была довольно интересная, но юноша никого к ней не подпускал. Сам он, первым делом, взял ножницы и укоротил свои дорогостоящие джинсы на две трети, приведя в ужас наших друзей, не имевших штанов вообще. Я наблюдал за этим, пытаясь обнаружить во всём смысл, уже позабыв московскую зиму и стопки англоязычных авторов, которых должен был прочитать когда-то.
Но жизнь продолжалась, и в нашу компанию вливались маленькие бутылочки с крымским рислингом за девяносто копеек. Нас сопровождала «Мадера крымская», с картой полуострова на этикетке. Утром наш взгляд встречал коньяк «Коктебель» в пузатой бутылке. Стоя на тумбочке, она, эта бутылка, давала нам стимул приподняться с кровати.
В генуэзском кабаке нам наливали массандровский портвейн в трёхлитровые банки, а у автобусной остановки мы запасались пивом.
Но сколько ни любовались мы, словно герои великого де Костера, своими флоринами, все они отправились в страну беспутства под звон бутылок и дребезжание кружек.
И снова вокруг нас вращались Владиславовка, Щепетовка, Приветное, Соколиное, снова Приветное…
Вырвавшись за Чонгар, мы посетили чьих-то знакомых в Одессе. Среди многочисленных гостей мы пили жидкий чай и слушали тревожные еврейские песни. Уцелевшие старики кивали им в такт своими бородами, похожими на грязные клочкастые подушки.
— Дальше, дальше, — твердил мне мой друг. — Поехали, теперь ты увидишь настоящую деревню… Россию увидишь… Это то, что наполняет тело. Особое чувство… Можно говорить только с тем, кто познал его.
Я потерял свою шапочку, а друг не носил её вовсе.
Его стриженая голова мелькала в вокзальной толпе, как приводной маячок. Отдуваясь, я бежал за ним. Обливаясь потом, промакивая этот пот рукавом, бежал я за ним…
Внезапно мы очутились на пыльной придорожной траве.
В двух метрах от нас гремело полуденное шоссе.
Но вот подошла попутка — и снова начали мелькать названия: Новое Село — Быково — Васютники — Санники…
Подпрыгивая на ухабах, мы мчались по дороге, но вот друг мой спрыгнул с подножки и уверенно отправился к крайней избе.
Изба была маленькая, покосившаяся, два окна и подклеток, наполовину вросшая в землю.
Заскрипели воротца, и нашим взорам предстало полутёмное пространство, в центре которого сидела Баба-Яга. Она, не обращая внимания на нас, ковырялась в миске, стоявшей перед ней.
— Поддубешечка, поддубешечка, — говорила старуха, накалывая на вилку грибочек, но вдруг замирала и, задумчиво рассматривая его, произносила: — А может, козлёночек… Нет, всё-таки поддубешечка…
Над Бабой-Ягой висели веники, хомуты и дуги от умерших лошадей. Сильно пахло деревом и солнцем.
— Здравствуй, Баба, — сказал мой друг.
Над подклетком был сеновал, и солнце не давало нам долго спать, пробиваясь веером через дырявую крышу. Я лежал на куче соломы, и каждое движение старушки, переливающей воду внизу, отдавалось в брёвнах лёгким дрожанием.
А друг уже пел во дворе, растираясь полотенцем:
— Поедемте к леснику за нарядом, за наря-а-а-адом на строевой лес…
Мы меняли нижние венцы, вдыхая одуряющий запах земли, травы и свежей щепы. Мой друг виртуозно работал топором, и в такт взмахам на его длинной спине поднимались и опадали груды мускулов. «Он всё умеет, всё», — спокойно думал я, ибо какая зависть может быть к такому человеку.
Мы ужинали в жёлтом свете электрической лампы, разглядывая клеёнку на стене. Изображены на клеёнке были: заяц в тирольской шляпе, утята в кедах и лягушка с привязанной к голове короной.
— Связи нет, транспорта нет, еды нет… Войну кто с кем начнёт — не узнаешь. Хорошо! — говорил мой друг.
По вечерам деревенская молодёжь прогуливалась по шоссе, соединявшему деревни. Фары проходящих машин выхватывали гуляющих из темноты, и пары теснее прижимались друг к другу.
Местом посиделок служили кирпичные коробки автобусных остановок. Иногда мимо нас, присоединившихся к общей толпе, проезжал тракторист Лёша и кричал что-то непонятное. Лёша выражался не слишком членораздельно, и единственный, кто его понимал — был мой друг.
Утром я снова видел согнутую спину Бабы, выдёргивающей сорняки в огороде, таскал брёвна и слышал равномерное тюканье топора.
— Ну что, — сказал через неделю друг. — Пора.
Лязгающая электричка, полная визжащих поросят, купленных в Малаховке, отвезла меня с другом в аэропорт. Мы улетали в День Воздушного флота.
Серый, весь в грязных заплатах, самолёт унёс нас на запад, туда, где на окраине бывшей империи шла жизнь так не похожая на нашу. Это не было ни прошлым империи, ни её будущим, это была просто другая жизнь, наполненная своим непостижимым Дао.
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитой саги. Приключения героев на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!Владимир Березин — один из самых интересных современных фантастов.
Танки против инопланетян. Танки против боевых биоморфов. Танки в космосе. Танки в альтернативной реальности. Танки против Танков. Танки против всех.Лучшие фантасты России в сборнике «Боги войны» от «World of Tanks»!
Несколько однокурсников-биофизиков встречаются спустя много лет после окончания университета. Судьбы их скрещиваются на территории Зоны, где сплетаются прошлое и настоящее, смертельная опасность, любовь, надежды на науку будущего и воспоминания об уничтоженной исследовательской группе, которую когда-то собрал их научный руководитель по прозвищу де Тревиль.Тогда они были молоды и носили мушкетерские имена, мир касался простым и понятным, а сейчас на зыбких болотах Зоны уже нельзя понять: кто друг, а кто враг.
Есть ли предел толерантности? Куда приведет человечество тотальная терпимость – в мир, где запрещены слова «мать» и «отец», традиционные отношения считаются дикостью и варварством, а многоцветие «радужного» будущего давным-давно стало обыденной повседневностью? В мир, где агрессивное нашествие иных культур и идеологий целиком подминает под себя гостеприимных хозяев?И чем это может грозить государству и обществу?Вслед за нашумевшей антологией «Антитеррор-2020» Фонд «Взаимодействие цивилизаций» представляет на суд читателей новый сборник, посвященный еще одному глобальному вызову современности.
Кто из нас ни разу не слышал, что великих людей не существует, что подвиги, в сущности, не такие уж и подвиги — потому что совершаются из страха либо шкурного расчета? Что нет отваги и мужества, благородства и самоотверженности? Мы подумали и решили противопоставить слову слово. И попытаться собрать отряд единомышленников. Именно поэтому и объявили конкурс, который так и назвали «Наше дело правое», конкурс, который стартовал в День защитника Отечества. Его итог — эта книга.При этом ее содержание никоим образом не привязано к реалиям Великой Отечественной.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
«Венок на могилу ветра» — вторая книга писателя из Владикавказа. Его первый роман — «Реквием по живущему» — выходил на русском и немецком языках, имел широкую прессу как в России, так и за рубежом. Каждый найдет в этой многослойной книге свое: здесь и убийство, и похищение, и насилие, и любовь, и жизнь отщепенцев в диких горах, но вместе с тем — и глубокое раздумье о природе человека, о чуде жизни и силе страсти. Мастерская, остросовременная, подлинно интеллектуальная и экзистенциальная проза Черчесова пронизана неповторимым ритмом и создана из плоти и крови.
В новом романе знаменитого писателя речь идет об экзотических поисках современной московской интеллигенции, то переносящейся в прошлое, то обретающей мистический «За-смертный» покой.В книге сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и фирменного мамлеевского стиля.
Первая «большая» книга Д. Бакина — молодого московского писателя, чей голос властно заявил о себе в современной русской литературе. Публикация рассказов в «Огоньке», книга, изданная во Франции… и единодушное призвание критики: в русской литературе появился новый значительный мастер.
Согласно древнегреческим мифам, Сизиф славен тем, что организовал Истмийские игры (вторые по значению после Олимпийских), был женат на одной из плеяд и дважды сумел выйти живым из царства Аида. Ни один из этих фактов не дает ответ на вопрос, за что древние боги так сурово покарали Сизифа, обрекая его на изнурительное и бессмысленное занятие после смерти. Артур, взявшийся написать роман о жизни древнегреческого героя, искренне полагает, что знает ответ. Однако работа над романом приводит его к абсолютно неожиданным открытиям.Исключительно глубокий, тонкий и вместе с тем увлекательный роман «Сизиф» бывшего актера, а ныне сотрудника русской службы «Голоса Америки».