Свидания со злодеем - [11]

С каждым часом я все больше недолюбливаю семью Генри, хоть и пытаюсь с этим чувством бороться. Но они пытаются превратить самый счастливый день в моей жизни в пытку! Сначала показать меня всем, как новую игрушку, потом еще и заставить идти к алтарю с Габриэлом. К началу торжественного ужина я буду чувствовать себя так, словно меня постирали, отжали и пересушили на полуденном летнем солнце.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Окинув взглядом последний раз себя в зеркале, я в сотый раз поправила серьги. Это был подарок матери Генри — две тонкие ниточки жемчуга были простыми лишь на первый взгляд. Крошечные бриллианты блестели меж белоснежных бусин. Кончик сережек приятно щекотал шею. Я до дрожи боялась их потерять, понимая, что такое мне не простят.

— Леди Морнингблум, пожалуйста, не трогайте волосы и серьги! — взмолилась Лаура, когда мы спускались к выходу. — Это признак неуверенности в себе!

— Но я и есть неуверенная в себе невеста.

— Да, но люди хотят видеть спокойную и счастливую принцессу.

Меня никак не покидало ощущение, что все это какой-то спектакль. Как будто я — героиня шоу, за которым наблюдают люди. Не имеющие и тысячной доли богатства Гримвеллов или какой другой известной семьи, они жадно наблюдают за чужой роскошной жизнью, которую им специально показывают. И я когда-то тоже стояла в толпе и наблюдала за свадьбой леди Редвилл, восхищаясь ее статью, улыбкой и очаровательной нежностью жениха, проявляемой будто с осторожностью.

Очень странное ощущение — вдруг оказаться по другую сторону заграждений.

Воид понесся по солнечным зеленым улицам города. Позади нас ехали еще два воида из кортежа, закрытых и сдержанно-серых. Я знала, что Лаура наблюдает за каждым моим действием и, вероятно, обо всем доложит Габриэлу. Поэтому отбросила лишние размышления и постаралась сосредоточиться на новой роли. Скоро это станет естественным образом жизни: члены знатных семей постоянно участвовали в публичных мероприятиях.

Вскоре мне даже понравилось улыбаться и махать людям, пришедшим на нас посмотреть. Их счастье заряжало энергией — я никак не могла понять, откуда в совершенно незнакомых людях такая радость за свадьбу какого-то лорда и его девушки. Почему они волнуются и восхищаются не меньше меня.

Такая эмоциональная подпитка пришлась как нельзя кстати: я совсем ничего не съела за завтраком и, к тому времени, как кортеж подъехал к саду, чувствовала совсем не легкий голод.

Но угощение и вино предназначалось гостям, а не новобрачным. Пока все бродили меж золотистых шатров, общаясь за бокалом холодного игристого и поедая нежные тарталетки с морепродуктами, мы с Генри должны были позировать художнику. За час он должен был создать несколько эскизов, которые позже превратит в портреты — и они украсят наши с Генри апартаменты, семейный зал в резиденции Гримвеллов и Галерею Знати в королевском музее.

— Ты великолепна, — улыбнулся будущий муж, помогая мне выйти из воида.

— Не делай вид, что удивлен, ты ведь уже видел платье.

— Тебе идет счастье, Теана. И эта прическа. Идем, нас все заждались.

Он крепко держал меня за руку, пока мы шли до места рисовки.

— Как прошла поездка?

— Волнующе. Столько людей. Они смотрели на меня, бросали на дорогу цветы. Почти как принцессе.

— Королевские свадьбы, конечно, проходят шикарнее, но наша — тоже довольно яркое событие. Понравилось быть в центре внимания?

— Не знаю, — честно призналась я. — Испугалась. Неделю назад я была гувернанткой в детском саду, а сегодня на свадьбе будет королевский советник…

— И обязательно пригласит тебя на танец, — рассмеялся Генри.

Мы подошли к красивым, увитым живыми благоухающими цветами сирени, качелям. На столике неподалеку нашелся запотевший графин с чистой лимонной водой, но, к моему сожалению, не было никакой еды.

— У нас будет не самый традиционный портрет, — объяснил Генри. — Дядя давно хотел внести в галерею разнообразие. Поэтому ты будешь сидеть на качелях, а я — обнимать тебя сзади.

А сейчас душа наполнилась благодарностью к дяде Генри, потому что целый час на ногах, в новых, пусть и удобных, туфлях, я бы не выдержала.

— Так всегда со свадьбами, — сказал Генри. — Первую половину дня — работа, а затем уже праздник. Но даже позируя, я рад, что могу тобой любоваться.

Щеки залил румянец, но я не успела ответить: пожилой, но очень бойкий художник уже установил мольберт — и его рука запорхала над листом. Пришлось замереть, постаравшись сохранить на губах счастливую улыбку. Такой меня вписывали в историю — в прямом смысле этой фразы.

К концу позирования сгустились тучи и начал накрапывать легкий дождик, что привело в глубокую печаль художника: он явно успел далеко не все, что планировал. Но тут Генри был неумолим:

— Заканчиваем, господин Сейм.

— Но милорд…

— На Теане — тонкое кружево, а не осенний плащ. Если моя жена заболеет, дядя будет недоволен сильнее, чем если в портрете будут неточности, о которых впоследствии никто и не вспомнит.

Художнику пришлось подчиниться, а я подумала, что в этот момент Генри был очень похож на опекуна.

— Что теперь? — спросила я, когда под тремя здоровенными зонтиками, которые над нами держали слуги, мы двинулись обратно к воидам.