Свидание вслепую - [7]

— Без всякого труда!

Вестон взял карандаш и написал что-то в маленьком блокнотике. Затем оторвал листочек и протянул его Левантеру.

Левантер взглянул на листок.

— Вы уверены, что не слишком расщедрились? — спросил он.

— Но ведь это еще не чек! — усмехнулся Вестон.

Левантер поднялся и вышел в холл. Он достал конверт из кармана пальто, вернулся в гостиную и вручил конверт Вестону.

— Вот он, в целости и сохранности, — сказал он. — А отправитель и есть тот ублюдок, из-за халатности которого мне удалось его заполучить.

Вестон прочитал имя. Он густо покраснел и поспешно вскрыл конверт.

— Что вы называете «халатностью»? — спросил Вестон.

— Сегодня утром я подобрал этот конверт под вашей дверью.

— Но как вы узнали, что он должен был прийти с сегодняшней почтой? — поинтересовался Вестон.

— Я и не знал. Но я уверен, что почти каждый день вы получаете по почте что-нибудь в этом роде. Я предположил, что, опасаясь прослушивания, вы совершаете по телефону лишь самые незначительные операции и наверняка не доверяете курьерам. А потом, не исключено, что я подбираю и перлюстрирую вашу почту уже много недель подряд.

Вестон был разозлен:

— Кража почты противозаконна. Я могу упрятать вас за решетку.

— Конечно можете. Но разве то, что я сделал, хуже Монако?

Вестон ничего не ответил. Он отключил свое внимание от Левантера и начал внимательно просматривать бумаги.

— Все в порядке, — сказал он, вкладывая бумаги обратно в конверт. — Надеюсь, вы не стали снимать копии?

— Чего ради? Я лишь скромный инвестор, — сказал Левантер. — Тот, кем всегда был.

Вестон снова встал и некоторое время ходил по комнате взад и вперед.

— Подождите здесь, — приказал он наконец и вышел из комнаты вместе с конвертом из плотной коричневой бумаги. Через пару минут он вернулся и протянул Левантеру чек.

— Держите, — сказал он.

— Но вы совсем не обязаны, — сказал Левантер.

— Знаю, что не обязан, — ухмыльнулся Вестон.

Левантер взглянул на чек. Сумма вдвое превосходила ту, что была ранее написана на бумажке.

— Но почему? — спросил Левантер.

— Вы легко можете получить и вдвое большую сумму от любого из наших конкурентов, — ответил Вестон. — Кроме того, вы подсказали «Пасифик-энд-Сентрал» отличную идею. А в наше время отличные идеи на дороге не валяются.

Левантер стоял у окна вагончика фуникулера и притворялся, будто любуется горным видом, а на самом деле высматривал восхищение собой в глазах других лыжников. Далеко не всякий обращал внимание на его модный лыжный костюм, американские кроссовки и лыжи японского производства, и однако же он знал, что выглядит потрясающе. Он всегда выбирал ради этого эффекта костюм и снаряжение, как, впрочем, делали в Вальпине многие приезжающие лыжные модники. В конце концов, одежда была для него тоже частью спорта. Левантер почти не обращал внимания на болтовню на французском, итальянском, ретороманском, английском и немецком, как вдруг до него отчетливо донеслись звуки русской речи. Он тут же осмотрел вагончик и обнаружил мужчину и двух женщин, которые своей городской одеждой резко выделялись на фоне ярких костюмов лыжников. У них был серый, унылый облик и забитые манеры советских чиновников.

Левантер протиснулся в этот конец вагончика и встал напротив них. Из обрывков их разговора он понял, что это и впрямь советские чиновники, остановившиеся по пути из Женевы в Милан на один день в Вальпине, чтобы полюбоваться горным пейзажем. Их разговор представлял собой вереницу безапелляционных суждений обо всем, что попадалось им на глаза: лыжники катаются плохо, трасса плохо оборудована, пейзаж оставляет желать лучшего, западное лыжное снаряжение слишком безвкусно и экстравагантно. Левантер ждал, когда они начнут обсуждать его. Удивившись, что они не обращают внимания на его лыжи и костюм, он, как бы случайно потеряв из-за качки вагончика равновесие, угодил в мужчину локтем. Тот отшатнулся, но тут же восстановил равновесие и бросил на Левантера надменный взгляд.

Одна из женщин посмотрела на ботинки Левантера.

— Интересный дизайн, — сказала она своим спутникам.

Мужчина взглянул на ботинки и буркнул:

— Дешевое пластиковое барахло. Ни грамма кожи.

Левантер сделал вид, что смотрит в окно. Другая женщина уставилась на лыжи.

— Я-ма-ха, — громко прочитала она по слогам.

— Японский хлам, — отозвался мужчина.

— Да ладно вам, зато парка чудненькая, — сказала другая женщина.

— Слишком яркая, — прокомментировал мужчина.

Русский повернулся, чтобы лучше разглядеть Левантера, продолжавшего неотрывно смотреть в окошко.

— Я знаю этот тип людей, — сказал русский. — Судя по физиономии, испанец. Явно прислуживает кому-нибудь за комнатенку. На кухне, например. А может, привратник или официант. Точно! Испанский официант! Швейцарцы нанимают этих жалких ублюдков и заставляют их работать как собак. По четырнадцать-шестнадцать часов в день. А потом такой вот получает выходной, напяливает свое дешевое шмотье и выпендривается, строит из себя большого человека.

Левантер обернулся и оказался с ними лицом к лицу. Напустив на себя вид важного советского начальника, он обратился к русским на их языке.

— Простите, что вмешиваюсь, товарищи, — сказал он и замолчал на секунду, упиваясь произведенным эффектом. Русские обалдело, уставились на него. — Я — подполковник Советской Армии Ромаркин, нахожусь в загранкомандировке вместе с советской горнолыжной сборной, участвующей в розыгрыше Альпийского Кубка.