Свидание с умыслом - [38]

— Нет, мне тридцать семь лет — вот в чем штука. Я хотела бы, чтобы у меня были друзья, но для любовных приключений я уже не гожусь. Ты здесь совершенно ни при чем — ты вел себя как истинный джентльмен. Просто я не могу поступиться своей независимостью и мне кажется, что наша дружба развивается слишком стремительно. Мне необходимо немного передохнуть и во всем разобраться, не торопясь.

— Я постараюсь не докучать тебе.

— Я была уверена, что ты меня поймешь. Я еще не готова к такому сближению. К тому же мы вполне были довольны друг другом и раньше — и мне бы не хотелось думать, что те отношения для нас потеряны навсегда.

— Почему же потеряны? Я бы сказал, что они только углубились.

— Кроме того, у меня заражение мочевого канала.

— Ты не шутишь?

— Отнюдь. Я немного превысила свои возможности.

— Готов поклясться, мы оба их превысили, но я думал, что тебе не придется об этом жалеть.

Очевидно, его внимание было сосредоточено исключительно на сексе. Я говорила о дружбе, о независимости, а для него это значило только неудовлетворенность сексуальной стороной.

— Том, я должна быть осторожнее — я еще слишком молода, чтобы рисковать почками.

— Джеки, прости меня. Я надеюсь, что все обойдется.

— Конечно, обойдется. Но я должна пройти десятидневный курс лечения.

— Я иногда сам не знаю, на что способен. Но поверь мне, дорогая, я хотел только одного — чтобы тебе было хорошо со мной. И я меньше всего приветствую эгоизм… Какие у тебя планы на уик-энд? Конечно, если ты не против…

— Я бы хотела пригласить тебя на платонический обед. И ты не будешь против, если я позову еще кого-нибудь — например, Роберту и Гарри?

— Для чего? Я не думаю, что нам будет о чем говорить.

— Хорошо, будем считать, что договорились на субботу. У меня много работы — придется посидеть вечерами и захватить часть выходных, но и ты сможешь закончить все со своим лесом.

— Я позвоню тебе?

— Завтра я весь день буду в суде. Давай лучше в один из следующих вечеров.

— Договорились, — сказал он.

Я была уверена, что у меня недостанет сил долго тянуть в таком духе. Я ненавижу двуличие, но, конечно, не всегда мои чувства отпечатываются у меня на лице — во время судебных заседаний и в общении с клиентами это и недопустимо. Я умею казаться невозмутимой, когда мной владеет страх, могу добыть нужные сведения без запугивания клиента. Труднее всего мне быть любезной с человеком, который мне решительно не по душе, или делать вид, что я верю в очевидную ложь.

С этим парнем что-то явно было не так.

Я подняла трубку и на минуту задумалась. Нужно было найти какой-то предлог для того, чтобы перезвонить ему. Во время нашего разговора я слышала звуки, которые не вписывались в обстановку его дома. Возможно, это был звук включенного телевизора или радио. А может быть, он звонил и не из дома. Прошло не более минуты после нашего разговора.

Если бы я повстречалась с ним в Лос-Анджелесе и мое отношение к нему оказалось столь двойственным, я бы, конечно, отменила следующее свидание. И, не объясняя причин, спокойно сказала бы ему, что больше не хочу с ним встречаться. Тем более, что мне нужно было докопаться до сути всех этих таинственных происшествий в доме и поговорить с Боджем.

Я набрала номер.

— Привет, это Том. В данный момент я не могу подойти к телефону, но…

Я повесила трубку. Наверное, он пошел делать себе сэндвичи и заниматься своими делами. Зачем плотнику-анахорету, утверждающему, что у него нет друзей, а только знакомые, устанавливать автоответчик?

Я взяла карандаш. Когда убийство и похищение происходят в Лос-Анджелесе, вы читаете дело гораздо внимательнее. А в Коульмене вы начинаете с недоверием приглядываться к почтальону, регулировщику перед школой и плотнику. Я подумала об Уортоне — безусловно, человек он неординарный и что-то здесь связано с той историей, о которой рассказывал Том: как в Орегоне за ним повсюду следовал психопат.

Через десять минут я снова набрала номер. И снова я должна была общаться с автоответчиком. Что касается меня, то, если я, находясь дома, вижу, что кто-то звонит несколько раз подряд, я беру трубку. Значит, кто-то хочет переговорить со мной, а не просто передать сообщение. Я позвонила в третий раз — и снова тот же результат.

Я повторила свои попытки еще пару раз, а потом оставила такой текст: «Привет, Том. Ты в ванной? Работаешь? Мне не терпится спросить тебя, что приготовить на субботу. Пока». Он не ответил на мой звонок ни через пятнадцать минут, ни через полчаса.

Наконец позвонили в дверь. Было около восьми вечера. Приехал Бодж Скалли.

— Привет, Бодж. Спасибо, что откликнулся на мою просьбу.

— Джеки, мне начинает казаться, что я работаю на КГБ.

— Мне очень жаль, но все повторилось снова. И теперь я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал. В прошлый раз вы рассказали Роберте — пожалуйста, не делайте этого вновь.

— Но что случилось?

Я рассказала ему о запертых дверях и о будильнике. И где я была в тот вечер. Я рассказала ему обо всем кроме того, что было между мной и Томом. И Бодж стал четвертым человеком, который узнал о нашем свидании.

— Послушайте, Бодж. Можем мы поговорить абсолютно конфиденциально?