Свидание с джентльменом - [29]

Курьер пожал плечами и сказал, что я не первая молодая леди, которая отказывается от доставляемых цветов.

— Я понимаю, голубушка, — сказал он, неся роскошный букет обратно в грузовик. — Некоторым болванам невдомек, что цветами все грехи не замолишь.

Он оказался абсолютно прав.

Полагаю, Патрик ожидал, что этот громадный и роскошный букет покроет ущерб, причиненный его обманом. Понимает ли он, насколько сильно я обижена?

Я долго гуляла по набережной Челси, прошла весь парк Баттерси, пытаясь стряхнуть с себя дурное настроение. Но как я могла повеселеть, если повсюду мне встречались счастливые парочки? Пожилые, молодые и среднего возраста. Они бегали трусцой, прогуливались под руку, выгуливали собак, катали детей в колясках, сидели на лавочках в парке, лежали на траве и с обожанием смотрели друг другу в глаза. Клянусь, куда бы я ни пошла, меня окружали образцы блаженно влюбленных, настоящая идиллия!

И я не могла не вспоминать свою любовную неудачу снова и снова. Столько сладких воспоминаний — первая встреча с Питером, стоящим на пороге, наши экскурсии по Лондону, в Вестминстер и на Биг-Бен, потрясающий вечер в Ковент-Гардене…

А поцелуй! Вполне вероятно, что это был самый запоминающийся поцелуй в истории, — в моей жизни точно.

Я столько эмоций вложила в свое общение с Питером (по кличке Патрик)! И отчасти я сожалею, что он сказал мне правду в субботнее утро. Я уже так настроилась радоваться жизни — спортивный автомобиль, красивые английские деревни, ночь в гостинице Корнуолла с мужчиной моей мечты.

Если бы только…

Нереализованный потенциал упущенного уик-энда в Корнуолле преследует меня, как мелодия, которую я не могу выбросить из головы.

Вопрос, который мучает меня больше всего: почему он решил признаться мне в том, кем является, именно перед поездкой в Корнуолл? Почему не сказал об этом до того, как меня поцеловал?

Мне нужно успокоиться.

Мне также следует помнить, что я отлично проводила время в Лондоне до тех пор, пока на пороге моего дома не объявился высокий, темноволосый и удивительно красивый мужчина. И я могу снова весело проводить время в Лондоне. Просто не хочу, чтобы к моему будущему веселому времяпровождению Патрик имел какое-то отношение. Он рыцарь, чьи доспехи больше не сияют, они серьезно испачканы и помяты.

Патрик предупреждал меня о том, что дорогой костюм и характерная для воспитанного человека речь не делают мужчину джентльменом, а я все равно попалась в ловушку.

Буду честной — настоящий джентльмен никогда не станет лгать! Даже если он старается делать это во благо.

Верно?

Из дневника Патрика, 2 июня

Уже три дня, как я вернулся в Австралию, но по-прежнему не пишу Молли. Уверен, что любое мое слово ее только расстроит. Учитывая отказ принять цветы, я — персона нон грата.

Уверен, что именно я (как обидчик) должен сделать первый шаг к примирению. Я сомневаюсь, что и Молли, и я будем радоваться оставшимся дням отпуска, если продолжится наше неловкое молчание.

Может быть, мне снова попросить прощения? Сказать обо всем напрямую?

Есть ли достойное оправдание тому, что я испортил жизнь невероятно счастливой девушке?

Меня не в первый раз в этом обвиняют, но в прошлом я главным образом был виноват в какой-то оплошности (например, отмена свидания в последнюю минуту). На этот раз я умудрился создать идеальное свидание, чтобы потом превратить его в идеальное несчастье.

Когда я собирался лететь в Великобританию, то просто планировал постучать в дверь дома Молли и поздороваться с ней (да, как Патрик, а не Питер!). Но чем меньше времени оставалось до встречи с ней, тем больше я думал о ее мечтах об идеальном свидании. В какой-то непонятный момент объявилась затея с Питером Кингстоном. Но я схватился за эту идею только тогда, когда увидел Молли.

Почему?

Подозреваю, что я пытался защитить себя. Я уже очарован личностью Молли, хотя мы всего лишь переписывались с ней, но я не хотел слишком сильно привязываться. В конце концов, мы обменялись домами на время отпуска, живем в разных концах света, почти на разных планетах.

Мои изначальные мотивы были благородные, как мне кажется. Но я слишком увлекся. Конечно, мне не следовало ее целовать. Мне следовало знать, что эти мягкие, розовые, подвижные губки меня погубят… Несомненно, я должен был знать, что поцелуй с Молли окажется более чем изумительным, и одного поцелуя мне будет недостаточно.

Вместо этого я позволил себе пригласить ее на уикэнд в Корнуолл.

И все-таки… Пусть я беспечен в отношениях с женщинами, но я никогда не был мошенником.

Это была моя личная битва при Ватерлоо. Благодаря тому, что я не удержал ситуацию под контролем, наше свидание-мечта превратилось в глазах Молли в жалкое мероприятие. И я был вынужден признать, что влюбился в добрую, милую, естественную девушку, которая, в свою очередь, влюблена в мечту.

Молли не желает жить в реальности. Как иначе я могу объяснить ее ужас от осознания того, что Питер и я — один и тот же человек?

Разве мне удастся объяснить свои чувства, когда она смотрела на меня словно на убийцу? Полагаю, я и есть убийца. Ведь я убил ее мечту.

Из дневника Молли, 6 июня