— Как, это вы, барон? — сказала она с удивлением: ведь именно о нем она только что думала.
— Да, сударыня.
Он справился о ее здоровье, потом, бросив несколько незначащих фраз, заметил:
— А знаете, вы единственная из моих приятельниц, — ведь вы разрешите вас так называть? — которая до сих пор еще не собралась посмотреть мою японскую коллекцию.
— Но, дорогой барон, дама не может пойти просто так к холостому мужчине.
— Как? Почему? Что за предрассудки! Ведь дело идет об осмотре редкой коллекции.
— Во всяком случае, я не могу пойти туда одна.
— А почему бы нет? Да у меня побывали многие дамы, совершенно одни, именно ради моей галереи! Я всякий день принимаю их у себя. Хотите, я назову их? Впрочем, нет, этого я не сделаю. Надо быть скромным даже в самых невинных вещах. В сущности, почему же неприлично посещать человека серьезного, известного, с положением, если только не идешь к нему с предосудительной целью?
— Пожалуй, вы отчасти правы.
— В таком случае едемте осматривать мою коллекцию.
— Когда?
— Да сейчас.
— Невозможно, я тороплюсь.
— Полноте. Вы целых полчаса просидели в сквере.
— Вы за мной следили?
— Я любовался вами.
— Право же, я спешу.
— Уверен, что нет. Признайтесь, что вы не слишком спешите.
Госпожа Агган призналась смеясь:
— Да нет... пожалуй... не особенно.
Мимо них проезжал фиакр. Маленький барон крикнул: «Извозчик!» — и экипаж остановился. Отворив дверцу, он проговорил:
— Садитесь, сударыня.
— Нет, барон, это невозможно, сегодня я не могу.
— Сударыня, вы поступаете неразумно, садитесь! Видите, на нас обращают внимание, вокруг уже собирается народ; подумают, что я вас похищаю, и нас обоих арестуют. Садитесь, прошу вас!
Она вскочила в экипаж, растерянная, ошеломленная. Он уселся рядом, сказав кучеру:
— Улица Прованс.
Вдруг она воскликнула:
— Ах, боже мой, я чуть не забыла послать срочную депешу! Пожалуйста, отвезите меня в ближайшую телеграфную контору.
Фиакр остановился неподалеку на улице Шатоден, и г-жа Агган сказала барону:
— Будьте добры взять мне бланк за пятьдесят сантимов. Муж просил пригласить завтра к обеду Мартеле, а я совершенно забыла.
Когда барон вернулся с синим бланком в руках, она написала карандашом:
«Дорогой друг! Мне очень нездоровится: ужасная невралгия удерживает меня в постели. Я не в силах выйти. Приходите завтра обедать, я постараюсь добиться прощения.
Жанна».
Она смочила края бланка, тщательно заклеила, надписала адрес: «Виконту Мартеле, 240, улица Миромениль», затем протянула бланк барону:
— А теперь будьте так любезны, бросьте это в ящик для телеграмм.
