Гармонист щербатый пол
Выстеливает вальсами.
Разломились пополам,
Ахают малиновы.
Ветер вьюжит подола,
Ситцевы, сатиновы.
Выдаю земной поклон —
Лишь бы Дарью взять в полон,
Закрутить бы в огневой
Да из клуба вызволить,
На лужайке медовой
О сердечном выспросить.
Встал Евгений,
Голос — медь:
— Что ты прешься, как медведь? —
Я к нему:
— Молокосос!
Распускаешь руки… —
И легонько преподнес —
С правой — для науки.
Вот так раз:
Пластом лежит.
Дарья побелела,
В карих слезонька дрожит,
Горько, оробело…
Хоть хмельной,
Да понял я:
Дело, паря, — полынья!..
3
Молодик над пожней, словно коса
Звенящая над плечом в ожидании трав…
О боже,
О чем это я, о чем?..
Дымилась,
Ручьилась роса, лезвием поиграв.
Земля наплывала, текла под взмах:
Бескрайность и ты —
Один на один.
И этот захлеб высоты!
И кажется —
счастье в твоих руках.
И ты —
у вечности сын!..
Хоть сорок лет с тех пор пронеслись,
Мне не забыть того июньского дня:
Евгений и двое,
Будто коней покормить,
Завернули в луга,
Сказали: садись!
И ствол вороненый
Слепо глядел на меня.
Явь или сон?
Но верь не верь:
Решетки ржа когтит голубень.
Слышно:
Протопает часовой.
Застонет натужно скрипучая дверь…
И этак —
который день!
А мне бы на волю,
С косой в луга!
Не ждет страда,
И рук нехватка.
За перекатом темны омута,
На зорьку жерлиц бы наставить туда:
Щука теперь до жора падка…
Мне думалось:
Травы заждались меня,
Роняют росины,
Как слезы мужские.
Не знал, что Россия в захлебах огня,
Военным набатом объята Россия!..
Клацнул, как выстрел, за дверью замок —
Ударило светом в глаза жестоко.
— Капут Совьетам!..
Ты нам мог
Помогать очень-очень много!..
Сижу.
Глаза протираю:
«Брысь!..»
Добро бы Женька,
А тут почище!
Мерещится?
Вроде нет.
Откуда взялись
Эти кованые сапожищи?
Тянется в рыжих волосьях рука.
Хлопает по плечу, как брата.
На вопросы молчу.
Гляжу на черного паука,
Рукав облапившего горбато.
А немец с ухмылкой
Богато сулит
За службу лакея и деньги, и счастье.
«Шалишь!
И елеем, и прочим я сыт…»
А сердце от дум —
На части!
Вали,
Подкидывай, не скупись, —
Будет тебе работа!..
Эх, недотепа, нескладица-жисть!
Мне бы лишь за ворота!..
4
Елки чернеют копьями,
Целятся в месяц багряный.
Псковскими зыбкими топями
Шли партизаны.
Нянчить бы нам руками
Не автоматы —
Землю,
Песнями да стихами
Щедрость ее приемля!
Горько
В неполных двадцать
Отплакать и отсмеяться,
Тихому хлеборобу
В поле идти солдатом.
Пашни первую пробу
Брать не плугом —
Гранатой.
Давит на плечи доля,
Нет, не косой —
Прикладом.
Сердце гудит от боли:
Надо,
надо,
надо!
Ночь тяжела в болоте.
Ночь добра на подходе.
— Доты!.. —
Шепот по роте,
Будто озноб, проходит.
Хутор баней ветхою
Мне заслонил полмира,
Красной остался меткою
На карте у командира,
На сердце отпечатался,
Пулей ко мне посватался.
* * *
В горе Россия суровела,
Взглядом строгим темнела,
Рвы и окопы строила,
Смелых вела и несмелых.
Благословенным
Ярость
Круто вздымала жилы…
Мне на последнюю малость
Лишь бы силы хватило!
Только бы дотянуться
К доту ценой любою…
Сутки, вторые бьются
Пятеро… трое… двое…
5
В ярых отсветах черные кости
Над рекой запрокинул мост.
Каково погулялось вам,
Гости?
Каково прогулялось «нах ост»?!
Приюти меня, вдовушка-ночка,
У заступника-валуна,
Подсоби дотянуть до лесочка,
Ты же можешь, темным-темна!
Остуди,
Охлади сентябринами
В добрых чащах с густою листвой,
Переспелыми журавинами
Да прохладою луговой!
Некрещеный,
Готов я взмолиться,
Исповедаться под мостом.
Причастился глотком водицы,
Беззащитный, лежу под кустом.
Мне бы только покромок поляны
Одолеть,
Превозмочь до зари.
Рубцеватые раны — каляны,
Отомщения поводыри.
Как ремнем,
Перехваченный болью,
Обнимаю земную юдоль.
Сто шагов до лесного раздолья —
Сто кинжалов в открытую боль!
Захватил пятернею осоку,
Через кочки —
Привал, перевал…
И послышалось:
Будто бы сбоку
Кто-то стонет,
На помощь позвал?
Не ошибся:
Зеленые точки
Прострочили и стоны, и ночь.
Я, как видно, родился в сорочке,
Мне бы к лесу
Да тихонько прочь…
И с чего бы
В звенящую свару
Пустоты, черноты и огня,
Как в предбанник сквозной с перепару,
Потянуло всем телом меня?
И откуда в навылет пробитом
Моготы на такое взялось:
За плечами с живым иль убитым
Проползти ту поляну насквозь?
Я очнулся под яростный стрекот
Пировать прилетевших сорок.
С неба сыпался «юнкерсов» рокот,
Багровел,
Разгорался восток.
Приподнял я спасенного мною,
Отвернулся,
Хоть плачь над собой.
И какой непонятной виною
Провинился я перед судьбой!
Меж разлапин корявых корений, —
Как вчерашнее, —
Вспомнить изволь, —
Председатель Совета Евгений —
К новым бедам да старая боль!
Оказалось,
Ничто не забыто.
Я привстал у замшелого пня.
Потемнело, зарею омыто,
Голубое рождение дня.
Шаг за шагом,
Без думы, без цели, —
Лишь бы прочь от былого уйти.
А оно, как столетние ели,
На моем поднималось пути.
Уходил, спотыкаясь, в былое,
Будто кончилась в мире война;
Отступало вчерашнее злое,
Лишь осталась, как солнце,
Она.
И светила,
Светила глазами, —
Ой, какие у Дарьи глаза!
Мне бы выплеснуть горе слезами,
Да откуда возьмется слеза!
Огляделся,
Вздохнул облегченно,
Шевельнул онемелой спиной.
И деревья, насквозь пролученные,
Расступилися передо мной.
Возвратился я к лобному месту,
Сам себя беспощадно казня.
Председатель все кликал невесту,
Словно жилы тянул из меня.
