Свежее сено - [23]
И Айзик Карп строит пока бараки. Но взгляните, как этот человек смотрит на все широко раскрытыми глазами, глазами, которые сами светят в темноте.
И людей он, как у себя в местечке, понимает с первого взгляда.
Он знает, что, если начальник строительства ходит пешком, значит, все в порядке, а носится начальник на автомобиле — непременно где-то прорыв.
А главное — и его, Айзика, хорошо понимают. У него такой спокойный, доверчивый вид, такое лицо с ясными, словно в голубом спирту вымытыми глазами, что, встречаясь с ним, люди улыбаются, как после отдыха. А ведь весь город усиленно трудится.
Так же вот и секретарь комсомольской ячейки Нина Герасимова улыбнулась ему однажды. Она проходила мимо и не могла не улыбнуться.
— Есть уже у тебя тут друзья? — спросила она.
— Пока нет, — ответил он.
— Нехорошо человеку в одиночестве быть! — библейским тоном сказала эта совсем не библейская девушка. — Заходи ко мне, — просто закончила она, носовым платочком стирая с лица улыбку.
С наступлением лета Айзик Карп вооружился пневматическим сверлом и пошел отбивать руду. Потом научился водить экскаватор. И где бы он ни работал, его всюду премировали, его всюду отмечали. Одну за другой глотал он книги по металлургии.
Зимняя ночь. Небо будто слилось с землей. Метель. Вьюга. То и дело кто-то стучится в окно. Выглянешь — нет никого, только ветер бушует.
Айзик Карп сидит на диване против зеркала. В зеркале видит он самого себя. Скучно одному, когда на улице вьюга воет.
Когда миллионы яростно крутящихся белых пушинок заполняют все пространство между небом и землей, — невесело тогда оставаться с глазу на глаз со спокойным, безучастным зеркалом. И Айзик отворачивается. Он сидит и думает. Но и думать нелегко, когда на улице метель. Мысли путаются.
Стук в окно. Кто-то стучится. Но нет, это метель. Часы отбивают восемь ударов.
Никто не стучится… Да и кто к нему постучится?.. Айзик спохватывается, что у него тут нет, собственно, ни одного близкого друга. Не потому, что здешние люди чужды ему, а потому, что он все бежал и бежал наперегонки со временем, и ему некогда было знакомиться, и ему некогда было дружить.
И Айзик вспоминает девушек в местечке Бибичке, и он спохватывается, что он о них забыл… И ему вспоминаются улыбки, мимо которых он прошел, и ему вспоминаются взгляды, на которые он не ответил.
А на улице вьюга воет. И почему эти мелкие снежинки выстукивают в черное окно такую мелодию одиночества? И почему они вызывают такое беспокойство?
Айзик стосковался по другу.
И, стосковавшись, он вспомнил о Нине Герасимовой, которая однажды, летним днем, улыбнулась ему перед закатом солнца. Ни с того ни с сего вспомнил.
Да, она улыбнулась ему как раз перед заходом солнца.
И Айзик уже одет, и книжка у него уже под мышкой. При чем тут книжка? — Так, по привычке.
Вокруг фонарей — пляска снежинок. Каждая снежинка освещается со всех сторон. Нет у нее теневой стороны.
И Айзик сам весь в ярко сверкающих, необычайно красивых снежинках.
А вот и окно — окно Нины Герасимовой. Он трепетно-скромно стучит в окно, этот стук эхом отдается в его сердце.
Нины полным-полно народу. Многие курят, и человек с высоким веселым чубом выгоняет полотенцем дым из комнаты.
А он-то, Айзик, думал, что он застанет Нину одну.
И как это ему такое могло прийти в голову?.. Он растерянно улыбается. Нина Айзика не узнала и тем приветливее улыбнулась ему. Она положила ему руку на плечо и, обращаясь к друзьям своим, сказала:
— Знакомьтесь!
Айзик, называя свою фамилию, пожимал всем руки.
Но вот заговорил человек с высоким веселым чубом, — должно быть, начальник цеха.
Айзик слушал и молчал. Молчал он приятно и уверенно. Начальник цеха развивает перед ними свои планы, и ему можно слушать и молчать.
И Айзик сидит со своим спокойным, доверчивым видом, со своими ясными, словно в голубом спирту вымытыми глазами. Он слушает и молчит.
Секретарь комсомольской ячейки Нина Герасимова говорит начальнику цеха на ухо:
— Приятный паренек!
А вслух, будто продолжая:
— Но необходимо, чтобы делегация из Прокопьевска скорее приехала.
И этот крупный русый мужчина, этот прекрасный работник, который помимо своей специальности еще многое знает, добродушно улыбается.
От этих людей ничего не скроешь. Этих шумных, горячих, часто рассеянных людей на миг пленило внешнее спокойствие Айзика, спокойствие, которое напоминало о милой скромности, о нетронутой наивности.
В этом горячем шумном городе это было уже экзотикой.
Ранняя весна.
Люди привыкли к весне. Весна — это ежегодно повторяющееся явление. Но такой весны еще не было. Деревья расцвели раньше времени. Дул теплый ветер. Ночи благоухали. И душа чего-то искала, к чему-то стремилась.
Карп и Герасимова шли вместе с работы, и надо полагать, что им было хорошо. Этим двум людям необходимо было встречаться, потому что, глядя друг на друга, они замечали, как они растут.
В один прекрасный день этой весны радио принесло известие, что последние шесть челюскинцев сняты со льдины.
Айзик и Нина узнали эту новость от встречных товарищей и несказанно обрадовались. От этой великой радости они неожиданно для самих себя обнялись и поцеловались. Им показалось, что они мешают движению, и они отошли в сторону и снова поцеловались.
В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.